Наталья Манухина - Наши люди в Шанхае

Я слегка успокоилась. Если так пойдет и дальше, мы на самом деле успеваем на поезд.

— Сережа, — я с любопытством разглядывала окружающих, — ты обратил внимание — ни одного европейского лица! Одни китайцы вокруг. Ни одного иностранца! Только мы с тобой. Почему? Как ты думаешь? Иностранцы предпочитают не ездить на поездах? Или же я права, и есть какой то отдельный вход для иностранцев?

— Не знаю, Наташечка, — пропыхтел Алсуфьев, укладывая мой чемодан на транспортер. — Проходи, пожалуйста. Наша очередь.

Слава тебе, господи. Я резво побежала к металлоискателю.

— Ой, какой мальчишка, — засюсюкала я и протянула руку, чтобы погладить кинувшегося мне под ноги симпатичного кокер-спаниеля, — Кто у нас такой сладкий?

Пес завилял хвостом.

— Кто у нас такой умный, — не унималась я, по-дружески улыбаясь его хозяйке, молоденькой китаянке в какой-то непонятной военной форме.

«Таможня, наверное», — почему то подумала я. Хотя какая же таможня без границы?

«Таможня» нахмурилась, потянула за поводок и что-то грозное сказала своей собачке. Спаниель жалобно заскулил и поджал хвост.

Я растерянно оглянулась, ища моральной поддержки у Сергея, и увидела, что к нему подошли два молодых человека в точно такой же форме, что и у «таможенницы».

«Это же полиция, — дошло до меня. — Вернее, милиция».

Но что им нужно от Алсуфьева? Зачем они его отвлекают? Мы же опаздываем на поезд, нам некогда лясы точить.

— Скъюз ми, — завела было я, но милиционеры не обратили на меня абсолютно никакого внимания.

На скверном английском они попросили Алсуфьева показать им, где его вещи.

Он, почему-то жутко разнервничался, смешался и показал им на мой чемодан.

Я хотела было уже вмешаться, и даже открыла рот, но строгая милиционерша со спаниелем жестом попросила меня помолчать, отойти и не вмешиваться.

Я притихла и отошла в сторонку.

Алсуфьев к тому времени и сам уже спохватился и ткнул пальцем в свой видавший виды чемодан.

Милиционеры с важным видом кивнули и принялись за досмотр.

В четыре руки они деловито и тщательно перетряхнули все содержимое его чемодана, не оставив без внимания даже пластиковую косметичку с туалетными принадлежностями. Покончив с косметичкой, они о чем-то спросили у Алсуфьева.

Тот радостно кивнул и присоединился к ним. Теперь в многострадальном чемодане они рылись уже втроем.

Я мысленно похвалила себя за то, что так и не удосужилась аккуратно сложить вещи Сергея. Представляете, как мне было бы сейчас обидно. Весь труд насмарку!

Что они ищут? Спросили бы меня, я б им сразу сказала. Зря только время теряем, а у нас, между прочим, поезд.

Интересно, если мы опоздаем по вине милиции, нам обеспечат ночлег и билеты на завтра?

Ну что я говорила? Так и есть. Опять ничего не нашли. Алсуфьев только руками беспомощно развел, мол, затрудняюсь ответить.

Нет, это невозможно, я просто сгорала от любопытства, что же они на самом деле так настойчиво ищут и не могут найти?

Оружие, бомбу, взрывное устройство?!

Что им от нас нужно?

Не шампунь же от перхоти, который я выбросила, в самом-то деле!

Ничего не пониманию.

Алсуфьев что-то сказал милиционерам и показал на часы, дескать, цигель, цигель, ай-лю-лю.

Они понимающе кивнули и подозвали милиционершу со спаниелем.

Я закатила глаза. Кошмар какой-то! Теперь они еще два часа будут искать это «нечто» с собакой.

Спаниель все тщательно обнюхал и тоже, к немалому изумлению китайских товарищей, это «нечто» не нашел.

Блюстители порядка о чем-то посовещались и пригласили подойти к столу с вещами меня.

Соизволили-таки, догадались.

Я с достоинством подошла:

— Ни хао.

— Ни хао. Это ваши вещи?

— Мои.

— Откройте, пожалуйста.

Я открыла.

Китайцы все мои вещи перелапали, перещупали, разве что на зуб не попробовали, и подозвали спаниеля.

Тот все своим мокрым носом переворошил, перенюхал и сделал стойку над маленькой темно-фиолетовой баночкой из-под швейцарского крема для лица.

Унюхал-таки!

Милиционеры радостно загалдели.

Я напряглась. Далась им эта баночка! Совсем про нее забыла. Начисто!

Кошмар какой! Я тогда здорово психанула, когда выяснилось, на что употребила «маман в законе» мой чудодейственный крем, но потом успокоилась.

Человек я отходчивый, а после драки кулаками не машут!

Какой смысл возмущаться, если крем уже не вернуть?

Посулила я Наталье Васильевне, скрипнув зубами, что поручение ее выполню, убрала баночку с землей в дорожную сумку, и думать о ней забыла.

Идиотка несчастная!

Ну, как китайцы откроют ее сейчас и спросят?

Что отвечать? Что эту землицу из-под жасминового куста, растущего на русском севере, я привезла сюда, за тридевять земель, по просьбе своей любимой свекрови?

Боюсь, трогательная история «мамы в законе» о дяди Васиной могилке не произведет на китайских стражей порядка должного впечатления.

Мне и самой, признаться, она кажется полным бредом!

Землицу, меж тем, уже рассыпали по столу.

— Mask. Маска! — поспешно пояснила я, не дожидаясь вопросов. — Маска для лица! — Для пущей убедительности я похлопала себя пальцами по лицу, а потом показала на надпись на баночке. — Видите, написано: «для лица».

— О! — Дружно удивились китайцы.

— Новая разработка, — я твердо стояла на своем, — земляная маска для лица. Есть маски из глины, а это из земли.

Алсуфьев приглушенно всхлипнул. То ли от смеха, то ли из сочувствия.

Я предупреждающе зыркнула.

Милиционеры с милиционершей опять о чем-то посовещались, надо признать, недолго, сложили землю обратно в баночку и заявили, что мы можем идти.

Наконец-то. Не прошло и года!

Что искали? Пес их знает.

Поставить меня в известность китайская милиция не сочла нужным.

— Зачем так переживать, Наташечка? — Пыхтел Алсуфьев, старательно заталкивая тяжелый чемодан на верхнюю багажную полку. — Ничего страшного не случилось. Мы же успели! Не надо расстраиваться.

— Гм, успели. Вскочили в самый последний момент в отходящий поезд!

— Но ведь вскочили же! И уже едем. Успокойся.

— Легко сказать «успокойся». У меня сердце колотится как овечий хвост. Я до сих пор в себя прийти не могу. А если б я оступилась и упала с платформы? Вниз?! На рельсы?!! Ой, даже представить страшно… Лучше не напоминай мне об этом. Я и так вся на нервах. Ты знаешь, Сережа, я поражаюсь, есть же люди настойчивые! Видят, что мы спешим, нет, пристали как банный лист к одному месту! Идиоты, прости, господи! Они же мне все вещи скомкали. Распотрошили весь чемодан, раскидали все по грязному столу, перепачкали, перемяли и обратно запихали как ни попадя. Теперь придется все заново перекладывать. Можно подумать, мне делать больше нечего, как только по два раза на дню чемодан переупаковывать. Я и так еле на ногах держусь. Кстати, где он? — Я растерянно оглядела тесное пространство купе.