Наталья Манухина - Наши люди в Шанхае

Надувшийся было Алсуфьев тоже рассмеялся, не выдержал:

— Очевидно, в китайских поездах стаканы — предмет более экзотичный, нежели очки.

Мы посмеялись.

Алсуфьев достал из сумки приобретенную еще в питерском аэропорту бутылочку «Курвуазье ХО» и предложил мне хлебнуть коньячку прямо из горлышка.

Я не стала жеманничать, глотнула. Он последовал моему примеру.

Мы выпили, закусили вкуснющими слоеными булочками с ананасным повидлом, потом еще выпили, потом я вспомнила про персики, выпили и под персики, и просто так, за все хорошее, а потом еще и за Шанхай, и за удачную поездку в целом…

На этом коньяк у нас закончился, и Алсуфьев стал укладываться спать. Заявил, что устал, перенервничал и валится с ног. Ему, дескать, необходимо как следует выспаться, чтобы прийти в себя.

Можно подумать, я не устала. Устала, да еще как! И перенервничала не меньше, чем он, если не больше.

К тому же настроение, которое поднялось было после истории с очками-стаканами, катастрофически стало портиться.

А когда я в плохом настроении, то все равно не усну, пока не успокоюсь.

Я доела последнюю булочку, убрала со стола, и меня потянуло на разговоры.

— Сереж, — позвала я, устраиваясь поудобнее. — Сережа?

— М-м?

— Ты уже спишь?

— Почти.

— Подожди, не спи. Поговори со мной.

— О чем, Наташечка?..

— Какая разница?!! — Возмутилась я. — Мне абсолютно все равно, о чем ты будешь со мной разговаривать. Я просто хочу отвлечься, чтобы успокоиться. Я на пределе, Сережа. Вполне возможно, ты не обратил внимания, но у меня сегодня весь вечер глаза на мокром месте. Еще немного, и я за себя не ручаюсь, — беззастенчиво педалировала я.

На самом деле я прекрасно знаю, что каждый человек потенциально способен выдержать любой стресс. Ведь самый сильный физический и психологический шок каждый из нас уже испытал при появлении на свет.

Вот только восстанавливаются люди после стресса каждый по-своему.

Согласитесь, все мы разные.

Кто-то, как Алсуфьев, восстанавливается сном, кто-то свои стрессы заедает, кто-то предпочитает алкоголь, кого-то тянет на душевные разговоры.

Да мало ли способов, привести себя в чувство. Сколько людей, столько и мнений.

Кому, как не психотерапевту, знать об этом.

— Ну что ты так расстроилась, Наташечка, — проникновенно сказал Алсуфьев, адекватно среагировавший на мои стенания. — Все идет хорошо. Я уверен. Нет, если ты хочешь поговорить, давай, конечно же, поговорим. Хоть я и думаю, что нет никаких причин для беспокойства.

— Нет причин для беспокойства! — передразнила я. — Все идет замечательно! Тебя, Алсуфьев, послушать, так ты просто вселенский утешитель, а не психотерапевт. По-твоему, все, что не убивает нас, — делает нас сильнее.

— Это не по-моему, Наташечка, это Ницше сказал: «Was mich nicht umbringt, macht mich starker» [1] Что не убивает меня делает меня сильным (нем.) .

«Ну наконец-то пробудился», — мысленно поаплодировала себе я, а вслух сказала:

— А то я не знаю, что это Ницше. Весьма приблизительный перевод, кстати сказать.

— Абсолютно с тобою согласен, весьма приблизительный.

Я удовлетворенно кивнула и открыла занавески.

— Кошмар какой! — через секунду заявила я, разглядывая черноту за окном.

Такая темень, хоть глаз коли. Время-то детское, всего восемь вечера, а за окном не просто сумерки, а самая настоящая южная ночь. Я ведь думала, поедем на поезде, будем в окошко смотреть. Пекин и Шанхай — это еще не весь Китай. Помню, когда мы со Славочкой ездили в Штаты, то специально поехали из Нью-Йорка на Ниагару автобусом. Далековато, конечно. Девять часов езды. На самолете за час бы управились. Зато «одноэтажную Америку» посмотрели. Девять часов туда да девять обратно. Сережа, вот интересно, китайские крестьяне по-прежнему носят конические шляпы из рисовой соломы, помнишь, как на пасторальной картинке в школьном учебнике, или же перешли на бейсболки?

— Не знаю, Наташечка.

— Вот и я не знаю, а хотелось бы посмотреть. Я читала, в Китае лотос на специальных плантациях выращивают. Представляешь, большие водные пространства и все в цвету. В бело-розовом. Красиво, наверное. А лотос когда цветет?

— Не знаю…

— Жаль. Я вообще не понимаю, зачем мы поехали поездом. Только время теряем, и выспаться толком не выспимся, и впечатлений никаких. Знать бы, что в Китае так рано темнеет, полетели бы самолетом. Тем более что процедура досмотра у них, что в аэропорту, что на вокзале — одинаковая. Все перемяли, перелапали…

— Ложись спать, Наташечка, — попытался переключить меня с неприятной темы Алсуфьев. — Поезд приходит рано. Завтра у нас большая программа, целый день на ногах. Надо отдохнуть.

— Уже, ложусь, — мирно сказала я, убаюканная перестуком колес. — Вот только, — я попышнее взбила подушку, — мне интересно, что же они у нас такое искали?

— Кто?

— Как это кто? Сережа! Я вижу, ты уже спишь, а вот я не смогу уснуть, пока не пойму, что же искали в наших вещах китайские милиционеры? Ты ведь с ними разговаривал.

— Да, бог с ними, Наташечка, забудь. Ничего в этом нет интересного.

— То есть как это нет? Я ведь должна знать… Сережа! Не спи!

— Я не сплю, Наташечка.

— Ну?

— Наркотики…

— Наркотики? У нас?!! Это они тебе сказали?

— Нет, никто мне ничего про наркотики не говорил. Я сам догадался.

— Почему это? — Меня не так-то легко сбить с толку.

— Ты на собаку обратила внимание?

— На кокер-спаниеля? Конечно, обратила. Хорошенький такой…

— Так вот этих, как ты говоришь, хорошеньких, во всем мире натаскивают на обнаружение наркотиков. Вот и делай выводы.

— Кошмар какой! А мы здесь при чем? Сережа! Я не понимаю. Как-то это все странно. Странно и неприятно. Почему китайцы решили, что у нас могут быть при себе наркотики? Собаке только наши вещи понюхать давали. Больше ничьи. Милиционеры с собакой ни к кому другому не подходили. Я видела. Ты же знаешь, я внимательная.

— Я знаю, Наташечка, — еле слышно пробормотал полусонный Алсуфьев.

— Сережа, не спи! Я боюсь. Я читала, в Китае за наркоту расстреливают. Почему подошли именно к нам? Разве мы похожи на наркоманов?

— Ну что ты, Наташечка, конечно, нет. Ты-то уж точно не похожа. Я думаю, это случайность. Обычный выборочный досмотр. Так масть легла. Нам повезло!

— Ничего себе, повезло! Мы из-за них чуть на поезд не опоздали.

— В том смысле, что не повезло. Все, Наташечка, давай лучше поспим.

— Хорошо, давай. Но сначала ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Только честно ответь. Обещаешь? — Неразборчивое бурчание Алсуфьева было растолковано мною, как согласие, и я с жаром продолжила. — О чем они у тебя спрашивали?

В ответ все то же глухое, неразборчивое бормотание.

Я встала с полки и подошла к Алсуфьеву. Нет, это невозможно, так я и знала, он давно уже спит. Нагло спит и в ус не дует.