Алексей Митрофанов - Тело Милосовича

После очередного полицейского поста водитель и пассажир забыли перейти на албанский и продолжали говорить по-сербски.

— Видал, — произнес пассажир, — когда его везли туда, всю дорогу цветами устлали.

— Я бы перед ним фугасы установил. — В словах водителя звучала неприкрытая злоба.

— Дурак! — одернул его пассажир. — Мы уже и так получили что хотели, а он умер. Чего еще хотеть?

— Еще не получили, — возразил парень.

— Так скоро получим. Косово станет нашим. Ты в этом сомневаешься?

— Вот когда его объявят независимым, тогда я и успокоюсь, — заявил парень. — А до тех пор я ни в чем не уверен, даже в том, что он умер.

— Умер, это точно.

— Ты так считаешь? Но почему-то никто его в гробу не видел.

«А ведь и правда, — мысленно согласился с ним Филатов. — Никто в Сербии Слободана в гробу не видел. Зря я не спросил у зампреда Соцпартии или Милоша, открывали ли они гроб, когда его только доставили из Гааги. А то похоронили — а кого? Может, там лежит другой узник трибунала или двойник, например».

Мысль о двойнике пришла ему в голову впервые, раньше он об этом не думал. Филатов понимал, что это абсолютная фантастика. От неизвестности в голову начала лезть разная чушь. Умертвить двойника и положить его в гроб вместо Слободана — это было нереально. Никто бы на это не пошел. Такой вариант следовало исключить сразу и даже не рассматривать. Да и были ли у Милосовича двойники? Что-то Филатов о таковых не слышал. И зачем хоронить двойника, если гроб все равно закрытый?

— Умер, — уверенно произнес пассажир.

— Может, ты и прав, — не стал спорить водитель, — но проверить не помешало бы.

— Проверим, — пообещал пассажир, — пусть только пыль уляжется.

Филатов сидел затаив дыхание. Значит, увидеть покойника хотел не он один. А кто же его видел на самом деле? История-то совсем темная получается.

Он посмотрел в окно. Они проезжали через какое-то село. Подростки на обочине при свете фонарей играли в футбол. Один неудачно ударил по мячу, и тот выкатился на дорогу перед их машиной. Другой, разгоряченный игрой, метнулся за мячом, ни о чем не думая.

Все произошло очень быстро. Водитель резко нажал на тормоз. Всех сильно бросило вперед. Те двое громко выругались по-албански, а Филатов — по-русски. Машина остановилась, когда до подростка оставалось не больше полуметра. Подхватив мяч и глупо улыбаясь, тот произнес «Извините» и быстро вернулся к своим. В этот момент водитель и пассажир одновременно обернулись. Очевидно, до них дошло, что все это время они разговаривали по-сербски и выболтали свои секреты. Они уставились на Филатова, пытаясь определить, понял он их разговор или нет. Молчание длилось несколько секунд. Первым нарушил его Филатов.

— The stupid little bastard! [1] Тупой малолетний ублюдок! ( англ. ) — произнес он с возмущенным видом.

Албанцы все еще молчали.

— He need to be punished! [2] Его бы нужно проучить! ( англ. ) — продолжал бушевать Филатов и даже замахнулся растопыренной пятерней, показывая, как он влепил бы затрещину злополучному подростку.

— Куда вам нужно в Белграде? — спросил водитель по-сербски, не отрывая подозрительного взгляда от его лица.

— Я don't знать сербский well, [3] Я не знаю хорошо сербский ( англ. ). — сказал Филатов, нарочно коверкая слова.

— Where are you going? [4] Куда вы направляетесь? ( англ. ) — вмешался пассажир.

— In the down-town, [5] В деловой центр город ( англ. ). — сказал Филатов, хотя ему хотелось ответить, что он уже приехал и выйдет здесь.

Они отвернулись. Машина тронулась с места. С этих пор Филатов не услышал от них ни единого слова по-сербски. Да и по-албански они теперь разговаривали мало, изредка обмениваясь короткими репликами в одно-два слова.

Филатову не хотелось думать о том, как могли бы развиваться события, если бы попутчики узнали, что он прекрасно понимает сербский язык, приехал из России и произошло это где-нибудь на пустынной дороге.

Он вышел за пару кварталов от гостиницы «Москва», расплатился и на прощание приветливо помахал водителю рукой. Тот криво усмехнулся и рванул с места, обдав Филатова выхлопными газами и грязью из-под колес. Филатов даже не успел разглядеть номер «вольво».

Подойдя к гостинице, Филатов еще издали увидел машину Милоша. Сам он стоял возле крыльца и разговаривал по телефону. Вокруг него ходили какие-то люди с рациями. Вид у всех был такой, будто они чем-то обеспокоены. «Заботливый папик опять желает поговорить о дипломатическом будущем своей дочурки», — криво усмехнулся Филатов, почувствовавший себя после приключения с албанцами более уверенно, чем прежде. Продолжать унылые беседы про МГИМО ему больше не хотелось. Он повернулся и решительно зашагал прочь.

Вдогонку у него мелькнуло желание рассказать Милошу о подозрительных албанских ребятах, но он подавил его. «Пусть сам ищет, — решил Филатов. — Кто здесь замминистра внутренних дел, он или я? Это его работа».

Албанцы были сейчас его союзниками. Если они докопаются до истины, то это станет известно всем, и тогда и ему не придется ничего делать дальше. Хорошо бы. В противном же случае придется доискиваться самому. Филатов хорошо себя знал. Ему очень не нравилось, когда его дурачили. И особенно когда делали это таким беспардонным образом, как сейчас. Не будь этого, он забыл бы обо всей истории.

И действительно, какое ему дело? Ведь не больше же ему нужно, чем самим сербам? «Надо же так страховаться — даже выступить не дали, — возмущался он. — А я ведь вовсе и не собирался говорить ничего крамольного. Просто хотел отдать последнюю дань человеку, к которому испытывал уважение, только и всего. Не надо было им выпасать меня так плотно, даже если и очень хотелось…»

Он размашисто шагал по улицам, и его решимость становилась сильнее. Ему всегда лучше думалось, когда он гулял пешком.

Филатов с удовольствием поужинал в ресторанчике в большом торговом центре, который запомнил со времени своего предыдущего приезда в Белград. К счастью, здесь ничего не изменилось — готовили так же вкусно, как и раньше, а порции, как и везде в Белграде, были все такими же огромными. Раньше он всегда не доедал их, но в этот раз не оставил на тарелках почти ничего. Ведь получалось, что сегодня он не обедал. После гостиничного завтрака у него во рту росинки маковой не было, если не считать крохотных бутербродов, которые разносили на закуску официанты в доме Милосовича.

Филатов завершил обед-ужин чашкой кофе, расплатился и отправился по магазинам. Он побывал в нескольких торговых центрах, работавших допоздна, но отдел игрушечных железных дорог нашел только в одном, да и в том ассортимент оказался крайне скудным. Продавец не смог предложить ему ничего такого, чего у него уже не было бы.