Ариф Караев - Раскол

Душой компании как-то естественно стал Михаил. Он рассказал массу веселых историй из жизни так называемых «челноков», которые постепенно становились обязательной принадлежностью всех турецких базаров и барахолок. Досталось и местным торговцам, которые на первых порах безбожно надували новоявленных бизнесменов, пока еще плохо ориентирующихся в премудростях восточного торга. Но, к слову сказать, те быстро все освоили, и последнее время бизнес шел, что называется, на равных.

Вагиф внимательно слушал Михаила, не забывая следить за тем, как ведут себя остальные члены их небольшой компании. Оба татарина были крепкими ребятами лет под тридцать. Никаких деталей ни в одежде, ни в манере поведения, которые хоть как-то могли бы помочь в определении их рода занятий. Единственное, что бросалось в глаза, — то, как аккуратно и сосредоточенно они ели, не спеша, с каким-то внутренним достоинством. А манера есть обычно многое может сказать о характере и наклонностях человека. Они ели как люди, знающие себе цену и в данный момент находящиеся не на дружеской пирушке, а на необременительной, приятной, но все-таки службе.

Чеченцы вели себя так же, как татары. Внимательно слушали Михаила, согласно кивали, но помалкивали, не спеша потягивая легкое вино. Лишь Руслан изредка улыбался Вагифу, как бы говоря своей улыбкой, что все идет наилучшим образом.

Двое русских держались куда свободнее. Они перешучивались с Михаилом, иногда даже беззлобно дерзили, называя его почему-то Гризли, хотя в его повадках не было ничего от неуклюжего североамериканского медведя, и вообще чувствовали себя именно так, как и должно на дружеском обеде.

Никто из них не поинтересовался, как здесь очутился Вагиф, ни один не спросил, как он себя чувствует. Невольно создавалось такое впечатление, что им и без его ответов все хорошо известно и они не собираются тратить время на эти ненужные расспросы. Обращались они к нему по имени, которое значилось в его документах, полученных в Москве. И изредка возникали небольшие накладки.

Дело в том, что Вагиф не предполагал активно использовать свои поддельные документы и потому не удосужился привыкнуть к своему новому имени. В связи с этим он иногда пропускал мимо ушей обращение к нему, не успевая сразу среагировать, что, естественно, бросалось в глаза. Но они не обращали на это никакого внимания или очень искусно делали вид, что не обращают.

Поняв, что из них ничего не вытянешь, Вагиф решил откланяться, сославшись на слабость. Более того, он согласился на предложение одного из татар проводить его до номера. Поднявшись наверх и поблагодарив за помощь, Вагиф прошел в свой номер. Постояв минуту у двери и убедившись, что его провожатый спустился вниз, он тихо выскользнул из комнаты и незаметно пробрался к номеру Михаила. Ключ от его двери Вагиф успел взять из комнаты горничных еще до ужина. Это, без сомнения, было опасно, но другого выхода у него не было.

Осторожно открыв дверь, Вагиф вошел в номер. Он молил бога, чтобы Михаил не оказался настоящим профессионалом и не подготовил обычную серию ловушек, позволяющих обнаружить чужой интерес к своей персоне, поскольку в данной ситуации он был просто не в силах найти все эти ниточки, скляночки и тем более хорошую аппаратуру. Прислонившись к двери, он глубоко вздохнул и, наконец решившись, приступил к тщательному обыску.

Света он не зажигал, пользуясь электрическим фонарем, приобретенным там же, где диктофон. Свет, исходящий от фонаря, был слаб, и приходилось сильно напрягать глаза, чтобы разглядеть многочисленные документы и бумаги, которыми был набит «дипломат» Михаила. Ничего интересного Вагиф так и не нашел, кроме непонятных на первый взгляд таблиц с какими-то цифрами и буквами. Номер был просто завален турецкими товарами, притом далеко не лучшего качества. Это был обыкновенный ширпотреб, порой куда хуже отечественного.

Оружия или какой-нибудь аппаратуры тоже не было. Быстро переписав в свою записную книжку кое-какие записи, показавшиеся ему интересными, Вагиф случайно бросил взгляд на телефон, рядом с которым увидел открытую записную книжечку. Подойдя поближе, он внимательно посмотрел на сделанные в ней пометки. Первый же телефонный номер заинтересовал его настолько, что он стал быстро переписывать все номера на странице на букву «о».

Он настолько увлекся, что не сразу уловил характерный звук вставляемого в замочную скважину ключа. Быстро положив книжечку на место, он спрятался за тяжелую портьеру, висящую недалеко от телефона.

Дверь распахнулась, и в комнату вошли двое. Слегка переместившись влево, Вагиф разглядел Михаила и одного из татар. Они молча подошли к столу, и вскоре послышался шум наполняющихся фужеров.

— Ну, как тебе этот «турок»? — смеясь, спросил Михаил своего напарника.

— Опасный тип, — односложно ответил его собеседник.

— Очень опасный, — с нескрываемой иронией протянул Михаил. — А мы этого «опасного», как барана, продадим за пять тысяч долларов.

— Это для него слишком малая цена, — с сомнением в голосе произнес татарин.

— Ну и черт с ним, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Да, а ты не знаешь, откуда этот молодой чеченец знает его?

— Ничего конкретного он мне не говорил, просто сказал, что должник его.

— Не нравится мне все это. От этих кавказцев чего угодно можно ожидать. Присматривай за ним. А если что — нам больше достанется, а?

— Заметано, сделаем.

— Так как у нас дела с «басмачами»?

— Ты имеешь в виду турок или афганцев?

— Да какая разница, черт подери! Я имею в виду тех, к кому мы должны поехать завтра утром.

— Тогда турок. Все нормально. Все бумаги подготовлены, партия оговорена, осталось лишь договориться об окончательной цене.

— Ну, и?..

— Жмутся, не хотят платить премиальные.

— Сволочи! — в сердцах вскричал Михаил. — Они получают почти задарма лучшие в мире противовоздушные установки и не хотят заплатить несчастную премию в несколько тысяч долларов.

— Их смущает, что эта премия прежде не оговаривалась и не входит в ранее согласованную сумму. Кроме того, «товар» часто приходит в плохом виде, грязный, почти неупакованный.

— Скажи им, что если они хотят иметь дело со мной, пусть платят премию, а насчет товарного вида нечего беспокоиться, скоро этого добра они получат до пупа, бери не хочу, и сплошь в самом что ни на есть товарном виде. Передашь?

— Передам.

— Да не церемонься с ними. Сейчас хорошее оружие в цене, будут артачиться — других найдем, так этим сукиным детям и скажи… Да, а когда мы должны передать этого друга Руслана американцу?

— Завтра вечером.

— Утром отошли Руслана куда-нибудь подальше, а потом разберись с ним, не нравится он мне что-то.