Игорь Прелин - Агентурная сеть

Все это мы предвидели и перед моим выездом в командировку детально обсудили в Москве, что и как я должен делать, чтобы отбить у американцев охоту к провокациям и противостоять возможным посягательствам на мою безопасность. Да и какие посягательства могли сравниться с тем, что уже произошло в натовской стране? После этого никакие угрозы, никакой шантаж не могли уже напугать меня или вывести из равновесия! К тому же я тоже знал, кто такой Гэри Копленд, и он в свою очередь знал, что я это знаю, так что мы оба находились в одинаковых условиях и никто из нас не питал особых иллюзий по поводу завоевания каких-то частных преимуществ. Мы находились не в США и не в СССР, а в Африке, так сказать, на нейтральной территории, и теперь все зависело только от того, у кого из нас окажутся крепче нервы и найдутся более веские аргументы в противоборстве, которое во всех уголках земного шара идет между советской и американской разведками и которое является основным содержанием работы как резидентур КГБ, так и резидентур ЦРУ, где бы они ни находились.

Поэтому сейчас меня гораздо больше занимали другие вопросы, почему Копленд решил вдруг нанести мне визит именно в этот день и столь откровенно продемонстрировать свою осведомленность? На что он рассчитывал? На то, что я буду отмечать этот праздник и соберу в своей квартире всех сотрудников резидентуры и тех, кто нам помогает? Или хотел оказать на меня психологическое давление и дать понять, что в этой стране нам не на что рассчитывать, потому что его позиции гораздо прочнее, чем наши?

Но для того, чтобы одним махом выявить личный состав резидентуры, собравшейся, как он полагал, у меня на квартире, совсем не обязательно было наносить мне такой визит. Достаточно было организовать наблюдение за моим домом и переписать номера автомашин тех, кто приедет ко мне, чтобы отпраздновать юбилей!

Допустим, он все же решил это сделать сам. Однако, убедившись, что никакой гулянки в моей квартире нет, и даже не застав меня дома, он должен был просто уйти и не афишировать свой приход. Зачем ему было зря светиться?

Но он почему-то не ушел! Напротив, он засвидетельствовал свой визит!

Значит, это все же попытка деморализовать меня, показать, что ЦРУ все известно, что и я, и возглавляемая мной резидентура находимся «под колпаком» у всемогущей американской разведки и нам лучше не рыпаться. Значит, и розы выбраны не случайно: дело не только в цветах, но и в шипах!

Что касается виски, то тут не было никакого подвоха. Гэри даже не стал жмотничать и подарил не какую-то там «Белую лошадь» или «Длинного Джона», и даже не «Джонни Уолкера», а двенадцатилетней выдержки янтарный напиток, который весьма уважал Фидель Кастро и некоторые другие наши самые верные союзники по социалистическому лагерю.

Придя к выводу, что Копленд явно хотел омрачить наш праздник (не мог же я в самом деле предположить, что с его стороны это была чистая импровизация или тем более хулиганство!), я затаил на него обиду и решил при первом же удобном случае обязательно с ним расквитаться…

И все-таки в одном Копленд был прав: мы действительно отметили шестидесятилетие внешней разведки, только, конечно, не у меня дома (такую глупость может себе позволить полный идиот!), а в посольстве, и не двадцатого декабря, а накануне. И отметили таким образом, что даже в посольстве мало кто догадался, какое мероприятие проводилось в этот день в помещении резидентуры.

Еще за несколько дней я предупредил посла, чтобы он не назначал никаких мероприятий на это утро.

Посол был растроган моим приглашением, потому что это было проявлением абсолютного доверия к нему и готовности впредь и навсегда сотрудничать с ним самым тесным образом. Он был растроган вдвойне, потому что (он сам мне это сказал) до этого его никогда и никто, в том числе и Игорь Матвеев, не приглашал на подобные мероприятия. Он только поинтересовался, кого еще я собираюсь пригласить.

Когда я объяснил, что на такие торжества разрешается приглашать только посла и секретаря парткома (профкома), естественно, если он этого заслуживает, и спросил его совета, стоит ли приглашать Дэ-Пэ-Дэ, Гладышев понимающе посмотрел на меня и улыбнулся.

— Раз вы меня об этом спрашиваете, значит, вам не хочется приглашать Драгина?

— Не хочется, — честно ответил я.

— Ну что ж — вы хозяин, и это ваше право, — дипломатично ответил Гладышев, и в его словах я уловил явное совпадение наших взглядов на секретаря парткома и его место в коллективе посольства.

За десять минут до назначенного времени я позвонил послу и напомнил, что собираюсь за ним зайти. Гладышев подтвердил свою готовность, и ровно в десять я проводил его в резидентуру.

Вверенный мне личный состав встретил посла стоя. Гладышев окинул оценивающим взглядом рабочую комнату и застыл в изумлении, едва не открыв рот. А изумил его не накрытый женой Ноздрина стол, хотя на нем были художественно расставлены приготовленные Асмик Хачикян, пользовавшейся заслуженной славой великолепного кулинара, и другими женами блюда, от одного запаха и внешнего вида которых можно было захлебнуться слюнками (посол за свою карьеру видел и не такое!), а совсем иное.

Дело в том, что Колповский заблаговременно извлек из шкафов и всевозможных футляров, расставил на полках и включил всю свою многоцелевую аппаратуру. И вот теперь она вращала антеннами, светилась экранами и шкалами, мигала разноцветными огоньками сканеров, попискивала, потрескивала, пощелкивала и вообще всячески демонстрировала свои непонятные и оттого еще более впечатляющие возможности в борьбе с происками вражеских спецслужб.

Но это был только первый акт хорошо отрежиссированного спектакля! Во втором акте я зачитал поступившие из Центра поздравления от руководства ведомства и разведки, в которых делались ссылки на поздравления и добрые пожелания Центрального Комитета, Совета Министров и Президиума Верховного Совета, а затем огласил несколько приказов по личному составу: Хачикяну было присвоено очередное воинское звание «подполковник», Колповскому — «капитан», кроме этого Хачикян получил благодарность председателя КГБ, а Лавренов и Базиленко — благодарности начальника разведки за самоотверженную работу в условиях кризисной ситуации.

В конце я скромно сообщил собравшимся, что меня наградили медалью «За безупречную службу» 1-й степени. Этой медалью награждались сотрудники, прослужившие верой и правдой двадцать лет, не считая льготной выслуги, начисляемой за годы пребывания за границей, в зоне военных действий или в иностранной тюрьме.

Вся моя льготная выслуга была начислена только за загранработу, находиться в зоне военных действий, во всяком случае официально, мне не доводилось, в иностранных тюрьмах я пока, к счастью, тоже не сидел, но это все, как говорится, могло меня ожидать в будущем, хотя мне вполне хватало экзотики и всевозможных впечатлений без военных действий и иностранных тюрем, и потому я был рад этой скромной награде.