Игорь Прелин - Агентурная сеть

У меня почему-то отлегло на душе. И хотя по таким приметам, не зная к тому же ни марки, ни номера автомашины, найти их было исключительно трудно, то обстоятельство, что французы были в белых сорочках и в галстуках, несколько успокаивало: я что-то не помнил, чтобы сотрудники наружного наблюдения, тем более в Африке, работали в галстуках!

— Ну хорошо, придется разбираться! — сказал я, прикидывая, через какие каналы можно проверить то, что сообщил Выжул.

Конечно, его действия были совершенно безграмотны, но поведение французов давало серьезные основания думать, что они по какой-то причине все же преследовали Выжула, и оставить этот случай без разбирательства мы никак не могли.

Но все разрешилось в этот же вечер, притом до смешного просто и к тому же без всяких усилий с нашей стороны.

На следующий день Выжул доложил, что поздно вечером, когда он возвратился из клуба домой, к нему заявился его сосед-француз с женой, а вместе с ними те двое французов, которые нагнали на него такого страху. Смеясь и перебивая друг друга, они поведали, что Выжул нечаянно сорвал им вечеринку и в шутливой форме потребовали от него компенсации за потерянный вечер.

Оказалось, что французы условились с его соседом посетить одно укромное местечко, но, не зная, где это местечко находится, договорились, что будут ждать его в машине возле дома. К несчастью для них, у соседа была автомашина той же марки и такого же цвета, что и у Выжула, и они ошиблись, приняв его за соседа, тем более что тот тоже должен был ехать с женой.

Ну, а раз они думали, что едут за своим приятелем, то и держались упорно за ним, удивляясь, почему он так странно себя ведет и совершает такие неожиданные маневры. А когда «приятель» от них оторвался, долго еще в недоумении искали его по всему городу, не понимая, почему он с ними так беспардонно поступил.

Через какое-то время они все же сообразили, что, видимо, перепутали автомашины, и вернулись, но сосед, не застав их на обусловленном месте, уже успел уехать на их розыски. В общем, все произошло, как в типичной комедии положений, когда все бегают друг за другом, но никак не могут встретиться: в результате всех этих недоразумений они разминулись, а задуманная вечеринка сорвалась.

Рассказывая мне всю эту историю, Выжул искренне смеялся, обрадованный тем, что за ним никто не следил, и, следовательно, он находится вне поля зрения спецслужб.

А я с грустью смотрел на него и думал, что, судя по всему, на этом его злоключения не закончились, и мне еще придется немало с ним хлебнуть, пока он не остепенится и к нему не придет рассудительность настоящего профессионала.

И еще мне стало страшновато за «Люси», которой в силу обстоятельств придется на старости лет помучиться с таким партнерам.

Но делать было нечего: шифртелеграмма с предложением передать «Люси» на связь Выжулу была уже отправлена в Центр, вносить другие предложения я не мог, поскольку потребовалось бы объяснять причину, по которой я передумал, а значит информировать о «чудачествах» Выжула, а потому оставалось сетовать на собственную нерешительность и, скрепя сердце, ждать решения Центра.

Герои зарубежных и в не меньшей мере отечественных кинофильмов и книг о разведке приучили доверчивую общественность к мысли, что они великие импровизаторы. Увы, в реальной разведывательной деятельности возможности для импровизаций намного скромнее, чем в художественных произведениях. Более того, практика шпионской профессии доказывает обратное: все заранее просчитывается, расписывается, согласовывается и утверждается вышестоящим начальством!

И что бы ни говорили любители острых ощущений, как бы ни стремились авторы соблюдать законы жанра, действовать по-другому ни один уважающий себя разведчик не может и не имеет права! Слишком велика ответственность за все, что он делает, слишком дорого обходятся государству, в разведке которого он работает, каждый его промах, каждая ошибка, каждый провал!

Потому-то государство и обязывает разведчика действовать в жестких рамках оперативной дисциплины, оставляя мало места для импровизации и всяких там вольностей, за которые порой приходится платить слишком большую плату.

Я и раньше не рассчитывал, что Центр быстро рассмотрит предложенный нами план вербовки «Рокки» и примет его без какой-либо коррекции. И причиной такой задержки был не столько рутинный бюрократизм, присущий любой государственной структуре, сколько сложившаяся годами и оплаченная слезами и кровью процедура тщательной переработки всех вопросов, связанных с вербовкой иностранного гражданина, будь то гражданин самой развитой или самой недоразвитой страны.

Теперь же, когда, вслед за резидентурой ГРУ, в нашей резидентуре тоже произошел провал, и контрразведка только и искала повода расширить проделанную ею брешь в системе нашей безопасности и прихватить нас еще на каком-нибудь остром мероприятии, ни о какой вербовке, тем более сотрудника этой самой контрразведки, не могло быть и речи. Надо было на время затаиться и терпеливо ждать, пока маятник удачи не качнется в противоположную сторону и обстоятельства не позволят нам нанести ответный удар.

Однако никакие привходящие обстоятельства не могли остановить биение неугомонного разведывательного пульса, а потому жизнь резидентуры продолжала идти своим чередом.

Уже через несколько дней Базиленко вновь встретился с «Артуром» и выяснил все детали происшествия с Лавреновым.

К нашему большому огорчению оказалось, что «серпантин» — чрезвычайно удобное и потому излюбленное место для посадки агента в автомашину — стало не только уязвимым, но и опасным. Дело в том, что дорога, извилистой лентой спускавшаяся с плато, на котором располагалась центральная часть столицы, к океану и потому получившая такое название, не просматривалась только в том случае, если слежка велась из автомашины: поворот скрывал от наблюдателя то, что происходило на следующем витке. Чтобы контролировать действия идущей впереди автомашины, необходимо было следовать за ней почти вплотную, обнаруживая таким образам свое присутствие и побуждая разведчика отказываться от подсадки агента.

Однако возможности наблюдателей коренным образом изменились, когда специальная бригада «Флеш» стала использовать мотоциклы. Это позволило ей опережать автомашину по пешеходной лестнице, пересекавшей «серпантин» сверху донизу и значительно сокращавшей расстояния между витками.

Так и случилось в тот злополучный вечер: мотоцикл в отличие от автомашины не стал преследовать Лавренова, а поехал наперерез прямо по пешеходной лестнице, и, первым выскочив на набережную, засек, как Лавренов остановился, и в его машину сел какой-то человек. Дальнейшее было, как говорится, делом техники, и специальная бригада вцепилась в Лавренова мертвой хваткой.