Дэвид Бальдаччи - Божественное правосудие

Парень был дюймов на пять ниже высокого Стоуна, но почти на сорок лет моложе и фунтов на пятьдесят тяжелее.

— Тебе что, старый, тоже захотелось? — Толстый со смехом занес кулак. — Могу навалять, раз просишь.

Он запрыгал с поднятыми кулаками перед Стоуном, тряся животом и звеня цацками на толстых руках. Глядя на него, Стоун едва удержался от смеха.

— Отпустите его, и мы в расчете.

— Он карточный шулер! — завопил один из хулиганов, схватив куортербека за волосы и задирая ему лицо кверху. — Он мухлевал в покер.

— Думаю, вы уже преподали ему хороший урок. Почему бы теперь не отпустить?

— Ты кто такой, чтобы командовать? — возмутился Толстый.

— На сегодня хватит, парни. Он уже здорово избит.

— Ес-тес-ть-на. Но ты-то еще нет.

— Давайте сначала успокоимся. — Стоун бросил взгляд на пассажиров, среди которых было много пожилых. — Вы и так здесь всех перепугали.

— Думаешь, нас это колышет? — Толстый уставил на Стоуна палец. — А потому, старичок, если ты не совсем из ума выжил, быстро извинился за свою глупость, развернулся на сто восемьдесят и протопал на место. Иначе я и тебе задницу надеру. Двигай быстрее. Ну?

У Стоуна был долгий и трудный день, а тут и десяти минут поспать не дали. Он был ужасно зол и потому спросил:

— Надирать будешь один? Или дружки помогут?

Парень осклабился.

— Да меня одного за глаза хватит, дедушка. И вот еще что. От моего пендаля ты будешь слишком долго лечиться, поэтому я, так и быть, накажу тебя левой.

С этими словами он выбросил вперед руку. Стоун уклонился.

— Да вы гляньте, папашка заплясал! Хорошо танцуешь, папочка?

Внезапно парень попытался ударить ногой, но Стоун перехватил ее и сжал железной хваткой.

С побагровевшим лицом Толстый неловко запрыгал на одной ноге.

— Отпусти, или я тебя изуродую! А ну отпусти!

— Попробуй еще разок, — предложил Стоун, отпуская.

Парень с силой ударил кулаком. И промахнулся.

Зато не промахнулся Стоун. Удар локтем в челюсть, затем в нос. Хрустнула переносица… Подонок всей тушей осел на пол, завывая и дергаясь от боли.

Двое дружков отпустили куортербека и бросились на подмогу. Одному показалось, что его как полено раскололи пополам, когда он получил ногой в промежность и следом в голову. Второй даже не понял, как это кулак врезался ему в солнечное сплетение и тут же в подбородок. Он улегся в проходе рядом с дружками, обхватив одной рукой живот, а второй — лицо.

— Что здесь, черт возьми, происходит?

По проходу, с рацией в одной руке и компостером в другой, несся пухлый проводник. Форменная фуражка на голове подпрыгивала при каждом шаге.

Стоун и слова не успел сказать, как один из хулиганов завопил с пола:

— Он на нас набросился!

Тут же загалдели пассажиры, сообщая свои версии случившегося, причем ни одна не соответствовала действительности.

Запыхавшийся проводник, оглядев поле боя, обратился к Стоуну:

— Вы единственный, кто остался на ногах. Вы что, их всех избили?

— Лишь после того, как они напали на меня. Утверждали, что поймали карточного шулера и мстят ему за проигрыш. — Стоун указал на куортербека, который сидел на полу, держась за разбитый нос. — Они не прекратили избиение по моей просьбе, а взялись за меня.

Указав на груду тел на полу, Стоун закончил:

— Как видите, зря.

— Допустим… Ваши документы, — потребовал проводник.

— А почему не их документы? Я всего лишь добрый самаритянин. Спросите любого из пассажиров.

— Все может быть. Но я все-таки начну с вас, а затем продолжу с ними. Как вам такой вариант?

Стоун не был расположен предъявлять удостоверение — появись оно в официальных протоколах, те, кто идет по следу, смогут легко его вычислить. Кроме того, удостоверение фальшивое и не пройдет проверку по базе.

— Лучше начните с них и ими же закончите, а я сяду на место. По большому счету я не имею к этой истории никакого отношения.

— Или вы предъявляете документы, или я радирую полиции, и вас примут на ближайшей станции. — Проводник показал пальцем на молодого человека. — Вас это тоже касается.

Куортербек застонал и сплюнул кровью.

— Ему требуется медицинская помощь.

Стоун присел перед юношей и участливо положил руку ему на плечо, но тот ее сразу же сбросил.

— Мне не нужна помощь от таких, как вы!

Стоун поднялся.

— Полагаю, нужно вызвать врача, — сказал он проводнику.

Тот упрямо стоял на своем:

— Если его надо подлечить — подлечим, а пока что я жду ваши документы, сэр.

«Похоже, он просто так не отвяжется».

— Я сойду с этого долбаного поезда на следующей станции, — заявил куортербек, поднимаясь на нетвердых ногах.

— Очень хорошо. Можете все сойти. Мне только спокойнее, — объявил проводник.

— А какая следующая станция? — спросил Стоун.

Не отвечая, проводник гнул свое:

— Или вы предъявляете документы, или я сообщаю полиции.

Стоун на секунду задумался.

— А если я тоже сойду на ближайшей станции?

— Сделайте одолжение, — ответил проводник, окинув его подозрительным взглядом. Затем он обратился к трем дружкам, все еще лежавшим на полу: — Сейчас вы займете свои места и будете сидеть тихо как мыши, в противном случае вам придется сидеть в каталажке. Это я вам обещаю.

Толстый ломоть, которого Стоун уложил первым, встрепенулся.

— А я возьму и выдвину обвинение против этого сукина сына, — загнусавил он, указывая на Стоуна.

— Отлично, а затем вот этот парень, — проводник показал на куортербека, — выдвинет обвинение против вас троих. И этот мистер, — кивнул он на Стоуна, — тоже выдвинет обвинение против тебя и твоих дружков, потому что, как утверждают пассажиры, вы начали первыми. И что тогда, мистер Расквашенный Нос?

Толстый весь затрясся.

— Да м-мать вашу… Я, собственно, ничего…

— И правильно. В следующий раз, когда потянет почесать кулаки, на мой рейс садиться не смей. Ты ведь не хочешь иметь неприятности с «Амтраком», сынок?

Сказав это, проводник развернулся и ушел в другой вагон.

Внутренне кипя, Стоун вернулся на место. Какого черта он влез? Теперь придется сойти с поезда…

Соседка склонилась к нему со словами:

— Вы так мужественно держались. А где вы научились драться?

— В бойскаутах, — рассеянно бросил он.

Глаза женщины округлились.

— В бойска-аутах? Вы шутите?

— Скауты в наше время были гораздо круче, мэм, — сказал Стоун на полном серьезе, но, не выдержав, улыбнулся.

Мамашка прыснула со смеху.

— Отличная шутка!

Улыбка сбежала с его лица.

«Да не очень. Иначе б не пришлось отсюда сваливать».

Калеб Шоу и Рубен Родос и так хандрили последние полгода, а когда в квартире Калеба в многоэтажке появился Алекс Форд с последними новостями, их настроение вообще опустилось ниже плинтуса.