Андрей Анисимов - Кремлевский синдром

— Приехали, голубки, — сообщил водитель, развернувшись у последней избушки. Лера проснулась и сразу не смогла понять, где они находятся. Затем узнала жилье Пантелеевича и очень обрадовалась. Она здесь была много лет назад, еще шестнадцатилетней барышней.

Василий попросил водителя подождать, пока они не узнают, дома ли хозяин. Пантелеевич оказался у себя в саду. Лера отворила калитку и направилась к нему. Василий задержался, расплачиваясь с водителем, и догнал попутчицу, уже беседующую с седовласым дедом. Старика годы сильно ссутулили, но и сейчас его мощная фигура вызывала уважение. По дороге в электричке Лера рассказала Танцкову, что старик до пятидесяти лет ходил с рогатиной на медведя.

Хозяин завел молодых горожан в избу, достал из русской печи чугунок с еще теплой картошкой и выставил кринку холодного молока. Василий с удовольствием угостился. Лера после дорожной тряски есть не могла, но стакан молока выпила. За трапезой дед выспросил Леру о доме. Потом достал миску с кислой капустой, бутылку самогона, разлил в три рюмки. Мальгасова помянули молча. Пора было выкладывать, ради чего приехали. Разговор о старике в электричке зашел не случайно. Старый охотник к ружьям Казимира относился трепетно, и просто так, даже дочери, мог не отдать. Ведь записки от Казимира у них, по понятным причинам, не имелось. Гадая, под каким предлогом забрать у старика винчестер, решили пойти на обман. Сказать Пантелеевичу, будто Казимир собрался с Василием на охоту в Белоруссию, а приехать за ружьем времени не нашел.

Старик выслушал эту версию, зыркнул из-под мохнатых седых бровей на Василия и спросил:

— А на какого зверя ты, сынок, собрался с нарезным оружием идти?

Василий никогда не охотился. Но тир посещало много любителей пострелять дичь, и рассказов он наслушался. Поэтому быстро сообразил:

— На кабана, дедушка.

— Что это у вас на Белой Руси законы поменялись? Чай, сейчас не сезон. Еще поросята не подросли.

Лера увидела, как краснеет ее приятель, и пришла на помощь:

— Дедушка, там, в заповеднике их слишком много развелось, вот Васе и выдали лицензию на одного кабана. А папа упросил ехать вместе.

— Казимир охотник заядлый, — улыбнулся старик и куда-то исчез. Вернулся, держа в руках сверток из мешковины. Усевшись за стол, не спеша развернул материю, под которой в кожаном футляре лежал разобранный бельгийский винчестер. Старый охотник еще раз лукаво поглядел на молодого человека и, не без ехидцы, поинтересовался:

— Стрелять-то умеешь?

— Немного.

— А слабо со мной под интерес? Давай я мишень на забор пристрою, и за сто шагов пальнем по разу. На кон коробку патронов ставлю. Не Казимира, своих.

Василий понял, что старик затеял очередную проверку, но решил козырей не раскрывать:

— А промажу, чем расплачусь? У меня патронов нету.

— Сотку дашь, и в расчете.

— Это можно.

— Тогда докушевай, и айда.

— Пошли, я уже наелся.

— Молодка пусть нас рассудит. — Старик открыл резной дубовый буфет и извлек коробку от детского питания: — Пару лет назад у меня племянница с дитем гостила. Вот опосля нее осталось. Нехорошо, конечно, в ребеночка палить, да он невзаправдашный. Картинка только.

Василий посмотрел на коробку и увидел слащавый портрет румяного младенца с белыми локонами:

— Ангелочка попортим.

Пантелеевич усмехнулся:

— Ничего, он все равно на растопку пойдет. А попасть надо аккурат в лобик. По-другому не зачтется, — и указал на кожаный футляр: — Свинтить его сможешь?

Василий быстро собрал винчестер, попробовал в руке. Оружие имеет особую тяжесть. От этой тяжести мужчине передается вековая уверенность охотника-воина. Они вышли в сад. Старик долго приспосабливал коробку на колу забора в дальнем конце своего приусадебного участка. Сажать и пахать теперь он мог хоть до леса, что раньше запрещалось. Забор стоял еще с колхозных времен.

Кому стрелять первым, тянули спичку. Сломанная досталась Василию. Старик выдал ему один патрон, а второй зажал в кулаке. Танцков прицелился и, не выстрелив, опустил винчестер:

— С первого не попаду. Не знаю боя. Вы же из него уже стреляли, а я нет.

— Ладно, пальни пробную. Загублю на тебя еще один патрон. — И старый охотник разжал кулак.

— Спасибо. Только я не хочу мишень портить. Пальну в кол, что рядом.

— Дело хозяйское, — улыбнулся Пантелеевич, — пали куда хочешь. Только учти, у него бой отхода не дает. Куда нацелишь, туда и пуля.

Танцков прицелился, выстрелил и срезал верхушку кола.

Старик помрачнел:

— Не надо зря патроны переводить. Они нонче дороги. Обыграл ты старого. Получишь упаковку.

Ехать в Москву сегодня уже было не на чем. Василий подумал, что зря отпустил водителя. Но тот много раз повторил, что торопится, и Танцков упрашивать не решился. Завтра утром из соседней деревни Глушиха в Тверь уходил единственный рейсовый автобус. Водитель, сам родом из Глушихи, привозил односельчан вечером, ночевал в своем доме, а утром, прихватывая пассажиров по всему большаку, гнал в Тверь.

Пантелеевич собрал гостям корзину с деревенскими гостинцами и проводил до охотничьего домика Казимира. Солнце клонило к закату, и комары, о злости которых Лера помнила много лет, роями пошли в атаку. Старика они почему-то не кусали. Но Лера, хоть Танцков купил ей в Твери трикотажный спортивный костюм и кроссовки, страдала от укусов ужасно. Дед довел их до крыльца, отпер двери и, пожелав крепкого сна, удалился. Молодые люди впервые оказались вдвоем в помещении и одновременно ощутили от этого неловкость. Статус дружбы, приобретенный за недолгое знакомство, в этой обстановке не срабатывал. Василий с деланным интересом обошел три комнаты домика. Здесь остался дух романтически настроенного работника МИДа советских времен. Рога лося чередовались с фотографиями Казимира в обнимку с Живковым и Хонеккером. Вожди бывших стран соцлагеря любили фотографироваться с дипломатами из Москвы. На стенах висели наброски и быстрые акварели друзей Казимира и Стефании из племени художников. Те раньше с удовольствием приезжали на этюды в семью дипломатов. В комнатах пахло мышами, но открывать окна, памятуя о комарах, они не стали.

— Что ты там делаешь? — неожиданно спросила Лера. Танцков оглянулся и увидел, что она стоит сзади, а на глазах слезы.

Он шагнул к ней:

— Что с тобой, Лерочка?

— Мне страшно…

— Почему?

— Я видела, как ты стреляешь. Ты можешь убить этого типа, а его охранники убьют тебя. Я не хочу опять оставаться одна, — Лера бросилась к нему, обняла и нашла его губы.

Мелкий моросящий дождик, что шел вчера целый день, ночью перестал, а наутро в пелене облаков открылись лазурные полянки. В Питере иногда погода меняется по десять раз на день. Но Жора был уверен, сегодня все будет прекрасно. Сегодня Ковецкий решил устроить выходной и провести его с Ирой. С девушкой он познакомился на второй день пребывания в северной столице, когда обзаводился новой электронной техникой. Ира работала в магазине, где продавались новейшие компьютеры и все, что к ним полагается. Свои процессоры Жора привез из Минска, а мониторы, мышки и клавиатуры решил заменить на новые.