Флетчер Нибел - Исчезнувший

Стив сравнил мое положение пресс-секретаря с положением обеих женщин. Он напомнил президенту, что тот решил не посвящать меня в тайну Альфы из опасения, как бы я случайно не проговорился в беседах с репортерами. К тому же мне пришлось бы без конца изворачиваться, и я мог запутаться в собственной лжи. Точно так же и с обеими женщинами, утверждал Стив. Они могут выдать себя каким-нибудь намеком, недомолвкой, поведением, взглядом, которые тотчас будут подмечены репортерами. Кроме того, говорил Стив, президент забывает о Гретхен Грир. После исчезновения Стива она наверняка приедет к матери, а Гретхен — сильная, уверенная в себе девушка, ее спокойствие и самообладание будут для Сусанны надежной опорой. Президент тем не менее продолжал настаивать, чтобы Сью Грир сказали всю правду. В конце концов друзья согласились на компромисс, и Стив решил прибегнуть к анонимным звонкам, которые должны были успокоить его жену.

Об этих телефонных звонках Полик написал в своем «Досье», но он не сообщил, кто разговаривал с Сусанной Грир. Только мы, члены братства Альфа, знали, что это был Питер Дескович. Он должен был не только изменить свой голос, но и говорить с ней таким тоном чтобы успокоить Сью и рассеять ее страхи. Но у Питера при всей его основательности не хватало воображения. Он оказался слабым актером и сыграл свою роль из рук вон плохо. Оба раза он резко бросал трубку. И уж во всяком случае, его первый звонок не успокоил Сью, а скорее усилил ее тревогу.

Многие из тех, кто прочел рассказ Полика, изменили свое мнение о Стивене Грире и стали считать его бесчувственным, холодным человеком, которому безразличны переживания собственной жены. Но, по-моему, это несправедливо. Конечно, Стив хотел бы избавить Сью от всех треволнений, но он считал дело Альфы слишком важным и не мог подвергать его ни малейшему риску из личных соображений. Кроме того, в то утро 26 августа и он и президент буквально были приперты к стенке: у них не оставалось ни пространства для маневра, ни времени для иных решений. Разумеется, все это: и тревога за жену, и внезапное изменение планов — отразилось на Стиве, поэтому он был так беспокоен и нетерпелив, когда мы с Мигелем встретились с ним за ленчем в тот памятный четверг.

Однако этот случай дает ключ к-пониманию характеров Пола Роудбуша и Стивена Грира. Президент готов был рискнуть и довериться Сью Грир. Ее муж этого не захотел. Позднее во время одного интервью Сью сказала, что вера мужа в ее самообладание и духовную стойкость наполняет ее гордостью и что она никогда не простила бы ему, если бы он поставил ее в привилегированное положение по отношению к миссис Киссич.

Помимо этих чисто человеческих черточек, раскрытых Поликом, мы, сопричастные делу Альфы, знали многие подробности, неизвестные широкой публике. Например, лишь очень немногие знали, что одной из причин, по которой Роудбуш принял отставку Артура Ингрема без традиционного письма с сожалениями «Дорогой Артур, Ваш уход…» — и так далее, — было использование Ингремом Баттер Найгаард для тайного наблюдения за кабинетом президента.

Были и другие не получившие огласки, но тем не менее многозначительные эпизоды… Недоброй памяти операция «Мухоловка»… Телефонный разговор Роудбуша с китайским премьер-министром в октябре, который ускорил развязку Альфы и помог разрядить обстановку в Пекине… Тот факт, что испытательный взрыв водородной бомбы в Китае, который так огорчил президента, был произведен, несмотря на возражения Ванга… Тайный союз сенатора Моффата с Ингремом… Появление в последнюю минуту на острове Тристан-да-Кунья Билла Хьюза, известного в высших сферах ЦРУ под кличкой «Джон»… История о том, как Дон Шихан — тот самый «Джо», который встретил Билла Хьюза, фигурировавший под псевдонимом «Ангел» в радиограммах с Тристана, — договорился с Хьюзом, не раскрыв своего инкогнито… Или хотя бы истинная причина, по которой Мори Риммель перестал быть членом клуба, в котором мы сидели за завтраком в этот субботний июньский день.

Мы вспомнили о Риммеле, может быть, потому, что Джон Хопкинсон, помогавший ему в поисках Грира в ту августовскую ночь, сейчас закусывал за соседним столом.

— Мне все-таки жаль Мори, — сказал Полик, понижая голос. — Он не вредный парень. Просто он из тех, кто считает, что деньги не пахнут.

— Ты становишься сентиментальным, Дэйв, — сказал я. — С каких это пор незадачи лоббистов вызывают у тебя слезы?

— А я согласен с Дэйвом, — сказал Мигель Лумис. — Не думаю, чтобы Комитет фондовой биржи доказал свои обвинения против него.

— Твой отец, Майк, и без доказательств знает, что он мошенник, — заметил Сторм. — Совершенно ясно, что Риммель и Брэди Меншип пытались сбить цену на акции «Учебных микрофильмов», распуская ложные слухи.

— Но Риммель ушел из клуба вовсе не потому, и вы это знаете, — вмешался Полик. — Он был уверен — президент знает о его небескорыстной службе у Ингрема, — а это означало, что его могли в любой момент разоблачить и выгнать как мелкого доносчика.

— Роудбуш не проронил бы об этом в клубе ни слова, — сказал я. — По-своему он сочувствовал Риммелю.

— Наверное, у Мори пробудилась совесть, — предположил Полик. — Такое иногда случается.

— Увы, не слишком часто, — вздохнул Сторм. — Как, по-вашему, есть совесть у Силкуорта и Калпа?

Эти два имени в кругах, близких к Альфе, звучали как сигнал бедствия. Они пробуждали воспоминания о последних сумасшедших неделях президентских выборов. Губернатор Уолкотт сдержал слово. Он поддержал Тристанское соглашение в своей речи в ночь перед выборами, разумеется, не столь горячо, как Роудбуш, но вполне определенно.

Другое дело — Мэтти Силкуорт и Хиллари Калп. За спиной Уолкотта они столковались с лидерами проатомной оппозиции, которая начала создаваться уже через несколько часов после пресс-конференции о соглашении на Тристане. Внешне избирательный штаб Уолкотта присоединился к позиции своего кандидата в отношении Альфы. Но скоро из Спрингфилда дошел слух, что, если Уолкотт будет избран, Тристанское соглашение истлеет в долгом ящике. Благодаря этому маневру Уолкотт приобретал поддержку сразу двух противоборствующих группировок — честных членов своей партии, которые одобряли его официальную программу борьбы за мир, свободный от атомной угрозы, и тех членов обеих партий, которые были против Тристанского соглашения и полагали, что слухи из Спрингфилда отражают истинную позицию Уолкотта.

Из достоверного источника в штабе Уолкотта мы узнали, что Силкуорт и Калп ведут подпольную кампанию. Они тайно встречались с проатомными лидерами и использовали часть фондов избирательного комитета Уолкотта для борьбы против Альфы. Мы не знаем, подозревал ли Уолкотт лично Силкуорта и Калпа, но нам сообщили, что он созвал своих стратегов и предупредил, что не допустит извращений его официальной программы.