Станислав Меньшиков - Тайна папок Йонсона

— Например, Кремль, — заметил Вирт.

— Если хотите. Хотя при наших нынешних отношениях с русскими такие идеи высказывать вслух ни к чему. Я бы предпочел какую-нибудь хижину, где проживает аятолла. Но дело не в конкретных примерах. Теперь мы точно знаем, что лазером можно поразить иранского правителя, но против ракет это оружие пока бессильно и будет бессильным еще немало лет.

«Но русские пока не готовы на нас нападать», — подумал Вирт, говорить же не стал, ибо это никак не соответствовало образу, который он усиленно создавал в глазах начальства и коллег.

— Разумеется, мы не боимся советских ракет, наша оборона по-прежнему держится на устрашении, и с этой точки зрения можно было бы ждать еще сколько угодно лет, пока будут готовы рентгеновский лазер и прочее экзотическое оружие. Но кто нам даст деньги на исследования, если их эффективность, мягко говоря, не доказана?

— По моим данным, в течение ближайших пяти лет ваше ведомство планирует проведение по меньшей мере тринадцати испытаний в космосе с целью отработать компоненты противоракетной обороны, — возразил Вирт.

— Да, — сказал Гудхарт, — вы правы, но что это за испытания? Самонаводящиеся ракеты, ценность которых весьма сомнительна в сравнении с будущим оружием? И нет ни одного вида лазерного, пучкового и вообще нетрадиционного оружия, с чем в представлении широкой публики связывается СОИ. Каждый день я получаю внутренние доклады с оценкой исследований. Все они говорят об одном: пока работы по нетрадиционному оружию, причем ни по одному виду, не продвинулись настолько, чтобы можно было планировать их производство или развертывание. Следовательно, в данный момент мы буксуем, пока без надежды вылезти из болота.

Гудхарт положил докуренную трубку на журнальный столик, предварительно вытряхнув пепел в хрустальную пепельницу.

— Разумеется, — продолжал он, — мы по-прежнему исповедуем официальный оптимизм. Наши отчеты полны сообщений о прошлых и нынешних победах. Но против нас начинают роптать даже военные. Смотрите, что пишет один из комитетов нашего военно-научного совета: «Планы развертывания СОИ настолько схематичны, что невозможно определить их эффективность, не говоря уже о стоимости».

— Как офицер морской пехоты, — сказал Вирт, — я хорошо понимаю такие упреки. И в самом деле, почему морская пехота должна уступать свои бюджетные доллары программам с сомнительной эффективностью?

— Вы правы, возражать тут трудно, тем более что представители родов войск стали потихоньку сообщать свои выводы корреспондентам. А то, чего не договаривают газеты (поверьте, не без нашего воздействия, не то бы вы увидели в них подлинный анти-СОИ’вый фейерверк), договаривает академический мир.

— Американское физическое общество? — спросил Вирт. — Кто обращает внимание на этих розовых интеллигентов?

— Вам легко рассуждать в тайниках ваших кабинетов. — В голосе Гудхарта послышалось плохо скрытое раздражение. — Нам пришлось дать экспертам из этого общества секретную информацию, специально подобранную так, чтобы вызвать их оптимизм. Но это не дало результатов. Нам удалось задержать публикацию доклада на целых полгода. И это не розовые интеллигенты. Многие из них работают в лабораториях крупных корпораций. Главный их вывод: потребуется как минимум еще лет десять исследований, прежде чем наступит голубой день.

Вирт сел поудобнее.

— Честно говоря, я не могу понять, зачем вам понадобился именно я?

Гудхарт посмотрел на него с удивлением.

— Мне говорили, что вы — человек решительный и инициативный.

Вирт усмехнулся.

— Вы меня запутали. Звякните, пожалуйста, камертоном, если хотите услышать музыку.

Гудхарт вытащил из книги, лежавшей рядом с ним на диване, листок бумаги и протянул Вирту.

— Почитайте! Думаю, это даст вам первоначальный толчок.

Вирт не спеша водил глазами по бумаге. Один раз, другой. Закончив, он уставился на Гудхарта.

— Мне нужны указания, — сказал он без обиняков.

— Вы их получите. Быть может, они уже дожидаются вас в вашем офисе. Разумеется, деликатность всего этого предприятия не нуждается в обсуждении.

— Деликатность тут ни при чем, — возразил Вирт. — Я офицер и привык действовать. Если я получу сигнал по правильному каналу, можете не сомневаться в результате.

«Как минимум в твоей готовности получить результат», — подумал заместитель министра и поднялся с дивана.

— Было приятно познакомиться с вами поближе, — сказал он, улыбаясь с предельной любезностью, которую допускали его положение и светскость.

— Мне тем более, — грубовато заметил Вирт. — Буду рад более тесному сотрудничеству, сэр.

И, привычно откозыряв, он вышел из дома. Через несколько минут «тойота» мчала его по ночному городу. Подъехав к зданию исполнительных служб, он обогнул его с юга, приостановился на мгновение у дежурного офицера и поставил машину на место, напротив западного входа в Белый дом. Быстро, через две ступеньки, взбежал по лестнице, кивнул охранникам, проскочил галопом через «дверь безопасности», проверившую отсутствие оружия, поднялся на лифте на третий этаж и уверенной походкой хозяина вошел в дверь, на которой значился номер 302. Он прошел в свой кабинет и сел за компьютер.

«ГОВОРИЛ С ГУДХАРТОМ, — набрал он. — ЕСТЬ ЧТО-НИБУДЬ ПО ЕГО ЛИНИИ?»

Ответ пришел через минуту, не больше.

«ЭТО ИДЕТ СВЕРХУ, — обозначилось на экране. — ОТКЛАДЫВАТЬ НЕЛЬЗЯ. ОБЕСПЕЧЕНИЕ — КАК ОБЫЧНО. НЕОБХОДИМУЮ ИНФОРМАЦИЮ НАЙДЕТЕ САМИ. ОТВЕТ — КАК ОБЫЧНО. ЖЕЛАЮ УСПЕХА».

Вирт набрал: «ЗАЙДИ». И сразу же появился его помощник Кен Смаглз. Это был майор военно-воздушных сил, взятый в аппарат СНБ по личной просьбе Вирта. Терри сам отбирал себе сотрудников. Их было немного — всего четверо, не считая секретарей. Но они стоили иного министерства.

Собственно говоря, это было все, что осталось от группы по управлению кризисами, которую когда-то возглавлял Олли Норт. Теперь группа не имела названия, не фигурировала в штатном расписании. Это были просто сотрудники Совета национальной безопасности. В отборе людей Вирт был бескомпромиссен. Однажды кто-то из подчиненных ему возразил. Через три дня он был отчислен как не сумевший пройти очередной сеанс на детекторе лжи. С Терри Виртом не шутили даже его начальники.

— Пойдем, — бросил он Смаглзу и почти выбежал в коридор.

Они не стали ждать лифта и помчались по лестнице на второй этаж. В комнату 208 их впустил автомат, сверивший их лица с электронными образами, хранившимися в его памяти. Из всего штата СНБ только десяток сотрудников имел такой допуск. В комнате 208 находились терминалы компьютера, управлявшего высокосекретным банком данных, относящихся к кризисным ситуациям.