Ричард Штерн - Вздымающийся ад [Вздымающийся ад. Вам решать, комиссар!]

Циммерман:

— Знаете, в нашей работе мне больше всего нравится, когда эксперт в какой-нибудь тихой лаборатории своими штучками способен доказать вину преступника, которого он в жизни не видел и не увидит. Причем настолько доказательно, чтоб убедить и суд. В сравнении с ним я сам себе кажусь неотесанным болваном, что роется в навозной куче.

Комиссар Кребс без особого воодушевления копался в куче бумаг. Порой он что-то записывал, засовывая листок в карман. Для этого была своя система. В левом боковом кармане пиджака были заметки по делам, которыми он сам занимался, в правом — по другим, не столь важным. В левом нагрудном — выписки из своей собственной картотеки, а в правом — всякие статистические данные, в основном закрытого характера.

Свою секретаршу фрау Ризи он попросил принести собранный в отделе материал о «непрофессиональной проституции». Через минуту первая папка уже была у него на столе. Заметив его удивление, фрау Ризи пояснила:

— Михельсдорф предупредил меня, что вам наверняка понадобятся эти бумаги. Потом я принесу следующие.

Кребс благодарно улыбнулся. Годами он боролся за то, чтобы в криминальной полиции работали такие женщины, и у себя в отделе он помещал их везде, где только можно. И результаты были удивительные. При этом интересно, что сам Кребс совершенно не умел общаться с женщинами и с представительницами прекрасного пола был совершенно беспомощен.

— Есть для меня еще что-нибудь?

Фрау Ризи несколько замялась.

— Да, но я не знаю, как вам сказать. На моей памяти такого еще не было. К вам посетитель.

— Ко мне? — удивился Кребс. — Кто-то пришел ко мне по делу?

— В том-то и дело, что нет, — подчеркнула секретарша. — В приемной ждет какая-то девочка, на вид лет восьми. Я попыталась расспросить ее — впустую. Узнала только, как ее зовут.

— Сабина? — комиссар заметно обрадовался.

— Да.

— Пусть войдет!

Сабина Фоглер вошла в кабинет, подошла к вскочившему Кребсу, с интересом оглядела его и подала руку.

— Вы меня помните?

— Ну разумеется, Сабина. Проходи и садись поближе. Я рад, что ты пришла!

— Правда? — серьезно спросила девочка.

— Правда, очень рад! — заверил ее Кребс, не слишком опытный в общении с детьми. — Тебя прислала мама, Сабина?

— Нет, — энергично затрясла она головой. — Мама не знает, что я здесь. Но я подумала, что ей нехорошо, и никого не знаю, кто мог бы помочь. Кроме вас.

Полицайпрезидиум, отдел убийств, группа по расследованию убийства Хайнца Хорстмана.

Присутствуют: обычная команда ближайших соратников комиссара Циммермана — инспектор Фельдер, фроляйн Дрейер, ассистент фон Гота. И еще инспектор Денглер, обычно занимавшийся особыми поручениями начальника полиции, а теперь с пятью другими оперативниками выделенный в помощь Циммерману.

Циммерман:

— Все, что нам удалось установить до сего времени, только укрепляет во мнении, что речь идет не о несчастном случае, что Хорстман был убит умышленно. Поскольку экспертиза займет еще пару дней, займемся пока людьми из окружения убитого. У Фельдера есть план.

Фельдер:

— Хорстман был человеком, так сказать, с большим радиусом действия, и предстоит проверить массу людей. И в их числе сотрудники редакции, те, кем он занимался как репортер, соседи по дому и множество других, с которыми он регулярно встречался, — торговцы, кельнеры, дантисты, владельцы гаражей и так далее. Всего девяносто три адреса. Первые сорок семь мы уже проверили.

Циммерман:

— И нашли кого-нибудь, заслуживающего особого внимания?

Фельдер:

— Да, по крайней мере троих: Хельгу Хорстман, Вальдемара Вольриха и еще некоего редактора Лотара, который, похоже, был единственным близким другом покойного.

Циммерман:

— Все девяносто три адреса с этой минуты переходят к коллеге Денглеру и его людям. Только прошу вас, информируйте меня, как только что-то обнаружите.

Денглер:

— Будет сделано!

Фельдер:

— Хотел бы еще напомнить, что фрау Хорстман вместе с Вольрихом до сих пор не имеют алиби на критическое время — время убийства.

Циммерман:.

— На это особо не рассчитывайте! Вольрих может быть кем угодно, только не импульсивным психом. Он никогда ничего не сделает, не просчитав все наперед и не обезопасив себя. Это не значит, что рано или поздно мы не припрем его к стене. О нем я позабочусь сам. А вы, Фельдер, пожалуй, займитесь Лотаром. А как дела у вас, коллега Дрейер?

Дрейер:

— Я предложила бы обратить внимание на трех женщин из окружения Хорстмана. Имею в виду Сузанну Вардайнер, Генриетту Шмельц и Ингеборг Файнер. То, что я выяснила о них, есть в деле. Теперь две группы наших следят за Сузанной Вардайнер и Генриеттой Шмельц. А Файнер я займусь сама.

Циммерман:

— Согласен.

Фон Гота:

— А чем заняться мне?

Циммерман:

— Вы, дорогой друг, — наше секретное оружие, которое используем в так называемом «высшем свете». Вот ваша главная роль.

У нового члена команды Денглера, человека с большим опытом и способностями в сыскном деле, были свои соображения:

— Хотел бы обратить внимание еще на одну задачу, стоящую перед нами. Речь о месте происшествия — этой чертовой Нойемюлештрассе. Что там делал Хорстман? К кому направлялся? С кем там встретился перед смертью или хотел встретиться, но не успел?!

Циммерман:

— Согласен, это важно, и нужно заняться. Вы проверьте адреса в том квартале и не забудьте сокращения «Фри» из блокнота Хорстмана.

Денглер:

— Я уже начал над этим работать. Это «Фри» могло быть сокращением от имени или названия улицы в том районе.

Циммерман:

— Так что займитесь этим, и побыстрее. И с этой минуты, дорогие коллеги, для нас не существует никаких плановых сроков, графиков совещаний и субординации. Все, что только найдете, немедленно сообщайте мне.

Да, с этой минуты Циммерман начал сплетать из нитей сеть, в которую должен попасться убийца.

Комиссар Кребс вышел на улицу, держа малышку Сабину за руку. Остановив такси, назвал адрес на Унгерштрассе. Заплатил и не напомнил о квитанции — не счел поездку служебной.

Сабина открыла дверь ключом, болтавшимся на цепочке вокруг шеи, и вбежала в квартиру:

— У нас гость, мамуля!

Хелен Фоглер лежала в постели и выглядела неважно. Кребс, приоткрыв дверь спальни, сказал негромко:

— Меня привела Сабина. Она считает, что вам плохо.

Хелен села.

— Невозможный ребенок! — И Сабине нежно: — Прошу тебя, оставь нас одних.

— На четверть часа, — с необычайно серьезным видом согласилась Сабина. — Я пока порисую. А потом я тоже хотела бы поговорить с комиссаром.

Увидев, что Кребс кивнул, успокоилась и вышла.