Николай Лузан - Фантом

Саливан битых полчаса только и твердил об этом. Его монотонная нотация ничего другого, кроме недовольных гримас на лицах ветеранов — Перси, Ковальчука и Берда, не вызывала. Им осточертело слушать то, что и так было очевидно. Но Саливан, желая лишний раз покрасоваться перед желторотыми юнцами — Левицки, Динаром и первой красавицей резидентуры, рыжеволосой бестией Грей, продолжал долдонить о конспирации и стращал вездесущими агентами Москвы.

Менторский тон шефа все больше раздражал Перси. У него, прослужившего в разведке свыше двадцати лет и прошедшего через чистилище адовой агентурной работы в Москве, Варшаве, Белграде и Тбилиси, эта словесная жвачка давно уже навязла в зубах. Злость и зависть к Саливану мутной волной поднималась в нем, и было от чего.

После удачно проведенной операции в Тбилиси, когда резидентуре удалось спихнуть потерявшего политический нюх Шеварднадзе, не допустить к власти оказавшегося «бумажным» львом «аджарского князька» Абашидзе и ввести в президентский дворец Майкла-Бульдозера — Саакашвили, он в душе рассчитывал на повышение. Друзья уже поздравляли с успехом и намекали на должность резидента или, на худой конец, на «теплое местечко» в Лэнгли, но в последний момент все сорвалось. Завистники, тершиеся рядом с директором, посчитали, что с «худым концом» в Вашингтоне делать нечего, и сплавили его на Украину.

В Киеве ему пришлось тянуть лямку под началом очередного «паркетного резидента», чугунной задницей высидевшего себе должность в кабинетах Лэнгли и видевшего живого агента разве что в голливудских триллерах. Нахватавшись верхушек в разведке и поднаторев в написании докладных, Саливан возомнил себя новым Даллесом и не упускал случая потрепать шкуру таким «старикам», как он, Генри и Николос. Им, «съевшим не одну собаку» на оперативной работе и имевшим на своем счету не один десяток вербовок ценных агентов, и не в каком-то карманном Гондурасе, а в бывшем советском блоке, скрипя зубами, приходилось терпеть его мелочные придирки.

Саливан изредка бросал косые взгляды в их сторону и продолжал разглагольствовать. К концу совещания Перси так и подмывало выпалить в эту самодовольную рожу: «Выскочка! Что ты понимаешь в агентурной работе?! Самовлюбленный болван! Ты годишься только на то, чтобы рассказывать чужие шпионские сказки! Посмотрел бы я на тебя в настоящем деле, когда задница в мыле, а на хвосте сидит русская контрразведка. Это тебе не папуасы с пляжей Новой Гвинеи, где ты каждый год грел свое брюхо!»

Подавив вспышку неприязни к Саливану, Перси бросил нетерпеливый взгляд на часы. Стрелки показывали четверть седьмого. До явки с агентом Бульбой оставалось меньше трех часов. Прожженный журналюга — он, без разбора «мочивший» в своих статьях «прогнившую и коррумпированную власть», с полуслова понимал, что от него требовалось. Встречи с ним занимали не больше получаса. Слив очередной компромат и получив новое задание, Бульба, дотошно пересчитав полагающийся шпионский гонорар, спешил снова окунуться в кипящий интригами «котел украинской политической кухни», чтобы снять «жирный навар».

Наконец Саливан закончил совещание. Свободные от явок с агентурой отправились домой, а Перси возвратился в кабинет, чтобы прихватить сканер для поиска «электронных жучков», которыми мог быть «заряжен» агент, пару тысяч долларов для оперативных расходов и присоединиться к Ковальчуку, Берду и Грей. Те уже находились в техническом блоке — там спецы Сэма Дункана, главного технаря резидентуры, заряжали их электронными глазами и ушами.

Перси в этом составе выходил на явку с агентом уже не первый раз и потому не испытывал беспокойства. В отличие от Левицки и Динара, напоминавших молодых борзых на охоте и своим щенячьим визгом лишь привлекавших внимание контрразведки, Генри даже на самых рискованных операциях не терял хладнокровия и вел себя как хитрый лис. Несмотря на свои триста с лишним фунтов, он был подвижен, как ртуть, а от его цепких, напоминающих глазки гризли, глаз не могло укрыться ни одно подозрительное движение. Николос с Джоан тоже ничем не уступали ему.

Ковальчук встретил появление Перси добродушным ворчанием:

— Марк, а мы уже подумали, что останемся без ужина.

— Скажи спасибо нашему «Цицерону», — не преминул помянуть он Саливана. — Если бы ему…

— Генри, черт с ним! — перебил его Берд и поторопил: — Время поджимает!

Ковальчук не удержался крепким словцом прошелся по Саливану и, громко сопя, постарался не отстать от легкого на подъем Перси. За ними едва поспевала Джоан. Высокая шпилька на сапоге была помехой при беготне по лестницам, но на публике пять футов и шесть дюймов с точеной фигуркой и бюстом Монро делали ее чертовски привлекательной. Она уже ни первый раз «замыливала глаз» наружке и надежно прикрывала своей неотразимой грудью явки с агентами.

Под щелчки электронных замков на лестничных переходах они галопом промчались по лабиринту коридоров и спустились во внутренний двор. Порыв ветра наотмашь хлестанул по разгоряченным лицам шершавой снежной крупой и запорошил глаза. Чертова украинская зима даже здесь, в Киеве, показывала не европейский, а славянский норов. Перси поднял воротник куртки и нырнул в машину. Послушный его твердой руке «понтиак», похрустывая снегом, покатил к воротам. Вслед за ним тронулись Ковальчук с Грей, замыкал движение на своем синем форде Берд.

Впереди, в свете фар, тусклым пятном возникла стеклянная будка. Внутри замельтешили размытые силуэты охраны, и через мгновение металлические створки ворот бесшумно разъехались в стороны. Перси утопил педаль газа, и машина, взметнув снежное облако, устремилась к проспекту. За ним, как привязанный невидимой нитью, ехал Ковальчук. Где-то позади затерялся Берд. Ему предстояло заранее занять позицию у явочной квартиры.

Ветер по-хозяйски разгуливал по городу и пригоршнями швырял снег в витрины супермаркетов, окна офисов, ресторанов и ночных баров. Эта снежная круговерть была только на руку разведчикам, так как добавляла лишних забот контрразведке. Пока ее «хвоста» они не заметили, но, следуя испытанному правилу, решили «им» подергать.

На очередном перекрестке Перси на скорости промчался на мигающий свет светофора. Слева позади себя разглядел форд Ковальчука, дальше они разъехались в стороны, чтобы через несколько кварталов сойтись вновь. Еще четверть часа помотавшись по городу и не обнаружив следов слежки, Перси свернул на хорошо знакомую стоянку перед ночным баром с претенциозным названием «Гетман».

Здесь его привлекали ни столько знаменитая украинская кухня и неизменный гопак в исполнении Мыколы Нитудыхатки, от которых тащился Ковальчук, сам выходец из Закарпатья, сколько близость бара к явочной квартире. На ней Перси проводил явки с наиболее перспективными агентами резидентуры ЦРУ. Прошло не больше минуты, на стоянку въехали Ковальчук с Грей Джоан, и, присоединившись к нему, вместе они прошли к бару.