Сергей Норка - Инквизитор

Марина сидела за компьютером с лицом зеленоватого цвета.

— Что с тобой?

— Не знаю. Сердце что-то заломило.

— Давно?

— Минут сорок назад. Уже проходит. По-моему, магнитная буря сегодня. Уже человек пять заходили, и все таблетки от головной боли просили.

«Странно», — подумал я, но вслух ничего высказывать не стал и прошел в свой кабинет. Вельзевул бросился ко мне с радостным визгом. Рассеянно погладив пса, я сел на диван и погрузился в дремоту, из которой меня вывел Яков.

— Не спи, замерзнешь. И вообще, спать на работе в присутствии подчиненного есть признак дурного тона.

— Мы сегодня с тобой едем в клуб «Деловые люди». Начало в семь тридцать, так что домой не уезжай.

Винер понимающе кивнул лобастой головой и, раскрыв кейс, достал видеокассету.

— Порнуха? — осведомился я.

— Что-то вроде того. Неделю назад инквизиторам удалось изъять Монахова. Здесь запись допроса.

— Кто такой Монахов?

— Один из участников убийства Игоря Талькова. Занимался рэкетом артистов до и после убийства, а год назад исчез. Оперативно-технический отдел обнаружил его в Ташкенте. Пасли около месяца, а неделю назад он заявился в Питер. Там его и взяли без шума и пыли.

— Что-нибудь интересное сообщил?

— Есть кое-что.

Яков подошел к селектору: «Мариша, прелесть моя, завари, пожалуйста, два кофе. Только покрепче, а то нашего шефа разморило после сытного обеда».

Прихлебывая кофе, я с интересом просматривал запись. Допрос вели два незнакомых мне инквизитора, и проходил он не в крохотной камере, наподобие тех, где Псы Иисуса Христа «готовили» к новой жизни своих духовных пациентов к покаянию, а в большой комнате, напоминающей залу средневекового замка.

На стене, противоположной входу, висело огромное распятие. Слева от него располагалась деревянная конструкция на колесиках. То ли виселица, то ли дыба, а может быть и то, и другое. Длинный низкий столик, на котором были разложены железные маски, какие-то щипчики, длинные толстые иглы, похожие на шампуры, тисочки, кожаные плети с металлическими шариками на конце, железная кастрюля с металлическим поясом. Возле кастрюли стояла клетка, в которой бегала из угла в угол огромная серая крыса.

Справа стоял длинный прямоугольный очаг, сложенный из красного кирпича наподобие ванны. Сверху он был накрыт железной решеткой.

— Это что, пыточная? — спросил я.

— Ну да. Кстати, некоторым инструментам несколько веков. Они достались институту из запасников бывшего музея религии и атеизма, что помещался в Казанском соборе.

— А зачем пытать? Ведь есть препарат. Вколол и все.

— Все препараты, и наш в том числе, имеют один недостаток. Они парализуют волю, вследствие чего допрашиваемый абсолютно правдиво отвечает на все вопросы. Но только на вопросы. Сам он ничего не скажет. Когда нужно узнать что-нибудь конкретное, скажем, номера счетов, это годится. А если дело сложное и запутанное, как здесь, например, нужно, чтобы он выложил все, что знает и о чем не догадывается. А не только отвечал на вопросы.

— Как так?

— А вот так. Вколи ему сейчас препарат и задавай вопросы. Ну и что? Он искренне ответит: «Нет, не убивал». Ты спрашиваешь: «Кто убивал?» Он также искренне отвечает: «Не знаю». Все. Ты в тупике. Он никогда ничего не вспомнит, и у него нет огромной заинтересованности удовлетворить твое любопытство. А когда он борется за существование, аффект, в состоянии которого он находится под психологическим воздействием, заставит его рассказывать такие вещи, о которых ты никогда не догадаешься его спросить.

— Ты когда-нибудь присутствовал при пытках?

Винер брезгливо поморщился:

— Это не моя специальность. Я — психолог-аналитик. Моя задача — выявить модель подсознания объекта и построить модель поведения того, кто будет с ним работать.

Я сконцентрировал внимание на экране.

Инквизиторы сели за стол спиной к распятию. Они были в черных мантиях с белыми крестами на груди и в черных масках. Дверь отворилась, и два здоровенных мужика в красных рубахах с закатанными рукавами, в красных масках с узкими прорезями для глаз и в длинных клеенчатых фартуках вкатили деревянное кресло на колесиках, в котором сидел абсолютно голый мужик лет сорока. Его руки были намертво прижаты к подлокотникам железными обручами.

Лицо Монахова было жалким и растерянным, как у школьника, которого на контрольной поймали со шпаргалкой. Мужики, видимо, палачи Святой Инквизиции, подкатили преступника к столу, за которым восседали инквизиторы, после чего один начал хлопотать возле печи, а второй, поднявшись по лесенке к перекладине дыбы, перекинул через нее веревку с петлей, конец которой был намотан на катушку лебедки. Перекинув петлю, он несколько раз провернул рукоятку лебедки, и петля поползла вверх. В печи заполыхал огонь, и палач разложил на решетке инструменты.

Монахов, которого камера показывала крупным планом, смотрел на все эти приготовления с выпученными глазами.

— Итак, господин Монахов, — ласково сказал один из инквизиторов, — вы отказались давать показания следователю, вследствие чего были переданы нам.

— Вы что, сумасшедшие? — спросил Монахов сиплым голосом.

— Мы комиссары Тайного трибунала Святой Инквизиции Российской. Нам обычно рассказывают все, как на исповеди. Кстати, мы имеем духовный сан, и вы можете исповедоваться у нас, если пожелаете.

— Вы что, будете меня пытать? — эти слова он произнес свистящим шепотом, затем забился в истерике и завопил:

— Я ничего не знаю! Я никого не убивал!

Инквизиторы терпеливо ждали конца истерики, но Монахов не успокаивался. Тогда один из комиссаров повернул голову к палачам, которые, сложив руки на груди, бесстрастно наблюдали за происходящим, и показал им два пальца. Те взяли по плети, и подошли к своей жертве сзади. Один нагнулся и что-то сделал с креслом. Спинка откинулась. Размахнувшись, палачи по одному разу стегнули Монахова по голой спине. Тот мгновенно затих.

— Не надо кричать, — все тем же ласковым голосом продолжал инквизитор. — Во-первых, вас никто не услышит, а во-вторых, мы желаем вам добра. Посмотрите на эти инструменты. Сначала вас подвесят на вот этой дыбе и дадут десять ударов плетьми. Затем по телу пройдутся раскаленными иглами. Затем зажмут пальцы вон в те тиски. Потом наденут на лицо вон ту раскаленную маску. Затем к животу прикрепят вон ту кастрюлю с крысой и…

— Не надо, — завопил «несчастный грешник», — я расскажу все, что знаю.

— Конечно, не надо. Мы вас слушаем. Расскажите все, не опуская детали, что связано с убийством Игоря Талькова. Облегчите душу.

— Дайте воды.

Инквизитор кивнул палачам. Один из них налил из графина воды в железную кружку и дал жертве напиться, после чего тот заговорил прерывающимся голосом.