Джеффри Арчер - Говорить ли президенту?

— Я, Флорентина Кейн, торжественно клянусь…

— Я, Флорентина Кейн, торжественно клянусь…

— …честно исполнять обязанности президента Соединенных Штатов…

— …честно исполнять обязанности президента Соединенных Штатов…

— …и делать все возможное, чтобы поддерживать, охранять и защищать конституцию Соединенных Штатов. И да поможет мне Бог.

— …и делать все возможное, чтобы поддерживать, охранять и защищать конституцию Соединенных Штатов. И да поможет мне Бог.

Не отнимая руки от Дуэйской Библии, [1] Английский перевод Библии для католиков XVI–XVII веков (здесь и далее прим. перев.). сорок третий президент улыбнулась первому джентльмену. Вот и конец одной борьбы и начало другой. Флорентина Кейн знала об этом не понаслышке. Сначала борьба за то, чтобы быть избранной в конгресс, потом — в сенат и, наконец, спустя четыре года — за то, чтобы стать первой женщиной — вице-президентом Соединенных Штатов. После ожесточенной предвыборной кампании ей с немалым трудом удалось победить сенатора Ральфа Брукса во время пятого тайного голосования на национальном съезде Демократической партии в июне. В ноябре ей пришлось выдержать еще более жестокую битву с кандидатом республиканцев, бывшим конгрессменом из Нью-Йорка. Флорентина Кейн была избрана президентом с перевесом в 105 тысяч голосов, что составило всего лишь один процент. Впервые в американской истории победа на президентских выборах была одержана со столь незначительным преимуществом. Даже Джон Ф. Кеннеди в 1960-м победил Ричарда Никсона с бо́льшим перевесом — в 118 тысяч голосов.

Аплодисменты стихли, и президент стала ждать, когда отзвучит салют из 21 орудия. Затем Флорентина Кейн кашлянула и повернулась к замершим в ожидании пятидесяти тысячам граждан на площади перед Капитолием и еще к двумстам миллионам, сидящим перед телевизорами по всей стране. Одеяла и теплые пальто — непременные спутники подобной церемонии — на сей раз не понадобились: погода для конца января выдалась на удивление мягкая, и белый снег, засыпавший на Рождество лужайку с восточной стороны Капитолия, теперь запруженную людьми, растаял.

«Вице-президент Брэдли, господин председатель Верховного суда, президент Картер, президент Рейган, досточтимые священнослужители, сограждане».

Первый джентльмен наблюдал за президентом и всякий раз улыбался про себя, слыша отдельные слова и выражения, лично вставленные им в текст речи жены.

День начался для них около половины седьмого утра. После восхитительного концерта, посвященного ее вступлению в должность, который давали в их честь накануне вечером, никто не выспался. Флорентина Кейн в последний раз пробежала глазами свою президентскую речь, подчеркнув красным наиболее яркие пассажи и внеся в текст незначительные изменения.

Наутро Флорентина, не колеблясь, сразу выбрала из своего гардероба синее платье. Одевшись, она приколола к нему маленькую брошь — перед самой смертью эту вещицу подарил ей первый муж, Ричард.

Каждый раз, когда Флорентина надевала эту брошку, мысли ее возвращались к покойному мужу. Она вспомнила, что в тот день он не смог вылететь самолетом — бастовали техники — и тогда взял напрокат автомобиль, чтобы обязательно быть рядом с Флорентиной, когда она будет выступать с речью в Гарварде в день присуждения степени.

Той речи, которую «Ньюсуик» назвал «пусковой площадкой к президентству», Ричард так и не услышал — когда она наконец добралась до больницы, он был уже мертв.

Усилием воли она заставила себя вернуться в реальный мир, где была самым могущественным главой правительства на земле. Но даже все ее могущество не могло вернуть Ричарда. Флорентина взглянула на себя в зеркало, и это придало ей уверенности. В конце концов вот уже почти два года, как она президент — со дня неожиданной смерти президента Паркина. Докопайся историки, что о смерти президента она узнала во время игры в гольф со своим старинным другом и будущим мужем, Эдуардом Винчестером, они, вероятно, были бы удивлены.

…Увидев кружившие над ними вертолеты, они прервали игру. Потом один из вертолетов приземлился, из кабины выпрыгнул капитан морской пехоты, подбежал к ней и, отдав честь, сказал: «Госпожа президент, президент умер».

Впервые в истории Соединенных Штатов самый лакомый политический пост по праву заняла представительница прекрасного пола. Из окна спальни она бросила взгляд на широкий, спокойный Потомак, сверкавший в лучах утреннего солнца.

Она вышла из спальни и направилась в столовую, где Эдуард болтал с детьми, Уильямом и Аннабел. Флорентина поцеловала всех троих, и они сели завтракать.

За столом они смеялись, вспоминая прошлое, и говорили о будущем, но когда часы пробили восемь, президент встала и направилась в Овальный кабинет. Там, сидя на стуле в коридоре, ее уже поджидала руководитель персонала Белого дома Джанет Браун.

— Доброе утро, мадам президент.

— Доброе утро, Джанет. У нас все в порядке? — Она улыбнулась.

— По-моему, да, мадам.

— Отлично. Тогда прошу вас распланировать мой день, как обычно. Обо мне не беспокойтесь — я просто буду следовать вашим указаниям. Итак, чем займемся в первую очередь?

— Получены 842 телеграммы и 2412 писем, но они могут подождать, кроме тех, что присланы главами государств. Я подготовлю ответы на них к двенадцати часам.

— Пометьте их сегодняшним числом — они это любят, и как только все будет готово, я подпишу ответы.

— Хорошо, мадам. А вот ваше расписание. Официально утро начинается в одиннадцать, с кофе, с бывшими президентами Рейганом и Картером, затем вы едете на инаугурацию. После инаугурации — завтрак в сенате, а затем инаугурационный парад перед Белым домом.

Джанет Браун протянула ей стопку разложенных по порядку карточек с расписанием дня, как делала это вот уже пятнадцать лет — с тех пор, как присоединилась к «команде» Флорентины, когда та была избрана в конгресс. Они составляли почасовое расписание президента: дел на этот раз оказалось гораздо меньше, чем обычно. Пробежав глазами карточки, Флорентина поблагодарила руководителя своего персонала. В дверях показался Эдуард Винчестер. Она повернулась к нему, и он улыбнулся, как всегда, — со смешанным чувством любви и восхищения. Она никогда не сожалела о своем почти импульсивном решении выйти за него замуж, после того как, загнав мяч в восемнадцатую лунку, услышала о смерти президента Паркина. Она была уверена, что Ричард одобрил бы ее выбор.

— До одиннадцати я буду работать над бумагами, — сказала она ему. Он кивнул и вышел, чтобы самому приготовиться к предстоящему дню.