Евгений Габуния - По обе стороны Днестра

— Все верно. По-чешски имя Георгий звучит как Иржи.

— Запомнили фамилии или повторить?

— Повторять не надо, — сухо ответил Фаркаши. — Однако я не понял, что значит — должны находиться?

— Не знаю, так было в шифровке. Это первоочередное задание.

— Понятно, — кивнул Фаркаши. — Продолжайте.

— После этого вам необходимо сосредоточиться на Новосельцеве Александре Васильевиче, владельце бакалейной лавки. Это русский, бывший офицер. Есть основания думать, что он связан с сигуранцей и разведотделом третьего корпуса, однако его роль не совсем ясна.

Фаркаши слушал, хотя уже знал кое-что о Новосельцеве. В Центре его ознакомили с донесениями Ионела, касающимися Новосельцева и других лиц, попавших в поле зрения советского резидента.

— А вам что-нибудь известно об этом человеке? — спросил он свою собеседницу.

— Почти ничего… Я ведь только связная.

— Не скромничайте. Рая. Вы не просто связная, Ионел очень ценил вас как верного, надежного помощника. К сожалению, приходится употреблять глагол в прошедшем, времени. Надеюсь, и мы с вами будем так же хорошо работать. Крыша у вас надежная?

— Трудно сказать, — не сразу ответила она. — По крайней мере, ничего подозрительного не замечала. Я же гадалка, причем весьма популярная, сюда много народу разного ходит.

Обычно явочными квартирами, которые посещал Фаркаши, были кабинеты частнопрактикующих врачей, фотоателье, парикмахерские, салоны красоты и другие подобные заведения, где всегда многолюдно и появление посетителя не привлекает ничьего внимания. Вместе с тем в выборе подобных «крыш» таился и немалый риск. Контрразведчикам противной стороны это тоже хорошо известно, и подобные заведения пользовались у них особым вниманием. И вот теперь — квартира модной гадалки. С такой явкой он встречался впервые за свою многолетнюю работу в разведке и отдал должное удачному выбору «крыши». Он знал: надежная явка — это полдела. Не один разведчик «светился» именно на явке. Он мог бы вспомнить немало эпизодов из своей практики, когда важную информацию оказывалось подчас получить проще, чем передать ее своим. Связь — надежная, безопасная, быстрая — вот что ему нужно, особенно сейчас, после провала Ионела. О рации не может быть и речи: сигуранца, безусловно, тщательно прослушивает эфир и пеленгует все подозрительные сигналы. Остается одно — поддерживать связь через курьеров. Вряд ли сигуранца станет подозревать эту гадалку, однако известный риск он, естественно, не исключал. Ну а вдруг он сам, Фаркаши, у них уже под «колпаком», просто так, как иностранец, и привел сюда, на Садовую, «хвост»? Ну что ж, пусть даже и так. Он, коммерсант, человек суеверный, и прежде чем заключить сделку, обязательно «советуется» с картами. Если они все-таки усомнятся в его личности, пусть запрашивают торговый дом «Новак и сыновья» в Братиславе, служит ли у них Иржи Мачек и где он в настоящее время находится. Там свои люди, и нужный ответ придет без промедления.

— Что же я сижу! — вдруг спохватилась Рая. — Гостей полагается угощать. Я сейчас…

Она исчезла и вернулась, неся на подносе две чашечки. Фаркаши еще на расстоянии ощутил приятный, ни с чем не сравнимый аромат.

— Отличный кофе, — похвалил он, сделав несколько глотков.

— В самом деле? — недоверчиво спросила Рая, приняв похвалу за вежливый комплимент.

— Видите ли, Рая, — сказал Фаркаши, — у нас в Москве сейчас не до кофе. Мы не избалованы. Накормить бы народ, а потом и до кофе дойдет очередь.

— Москва… — тихо, с затаенной нежностью и грустью сказала Рая. Взглянуть бы на нашу Белокаменную. — Ее глаза затуманились. — Вы даже не представляете, Мачек, как я рада вам и как завидую. По-хорошему, конечно. Ведь вы еще несколько дней назад ходили по московским улицам и, может быть, по моей родной Якиманке. Ведь я же москвичка. — И, как бы предупреждая удивление и недоверие своего собеседника, добавила: — Это долгая история, когда-нибудь расскажу. — И без видимой связи закончила: А кофе меня научила готовить по своему рецепту одна из жен турецкого паши, когда я жила в Константинополе. Вот такие дела, мой господин. — Она поправила сползшую с плеча шаль и снова закурила.

Фаркаши с сожалением допил свою чашку и поставил на поднос. Рая перевернула ее вверх дном, немного подождала, потом снова взяла чашку и стала изучать испещренную бороздами и причудливыми линиями темно-коричневую гущу. Заговорила профессиональным голосом:

— Уважаемого господина ждет удача в коммерческих и других делах и большая дорога. — Рая поставила чашку на место и лукаво улыбнулась. Господин доволен таким предсказанием?

— Господин верит лучшей ученице профессора Ахмеда Дина, — в тон ей ответил Фаркаши.

Фаркаши распрощался и вышел на улицу, которая полого спускалась вниз, и вскоре снова оказался в центральной части. На углу Александровской и Пушкинской он еще утром приметил ресторан «Корсо» и направился туда, чтобы пообедать. Его внимание привлекла кучка людей, толпившихся возле какого-то объявления у входа в пассаж. Подошел поближе и прочитал заголовок вверху большого листа: «Воззвание», и стал читать. «В 1917 г. небольшая группа людей, воодушевленная безграничной любовью к своему народу, взяла на себя инициативу объединить всех воинов Бессарабии, разбросанных по окопам русского фронта. Боевой клич был услышан во всех концах России и верные сыны Бессарабии собрались в Кишиневе на конгресс молдавских воинов, положив основание Центральному Молдавскому исполнительному комитету. Они были инициаторами созыва краевого парламента. 27 марта 1917 г. исполнилась заветная мечта — Бессарабия была возсоединена со своей матерью-родиной Великой Румынии. Сегодня нам вновь нужно стать грудь с грудью и образовать несокрушимую стену против тех, кто еще не может примириться с тем, что румынская нация на веки вечные объединилась в единое мощное национальное целое от Тисы до Дуная…»

— Ромыния маре — мэмэлигэ н'аре [26] Великая Румыния — у тебя мамалыги нет. — послышался насмешливый молодой голос.

Он обернулся и увидел двух молодых людей, на лицах которых играла язвительная усмешка. Молодые люди, заметив, что они привлекли его внимание, тотчас исчезли.

«В настоящий момент, — продолжил чтение Фаркаши, — когда в Риге советское правительство вновь подняло бессарабский вопрос, мы должны открыто и громко заявить: долой поработителей народов! Бессарабия была, есть и будет неотъемлемой частью Великой Румынии. Сегодня мы все, от солдата до генерала, должны вновь объединиться под славным знаменем бывших фронтовиков. Запись в члены организации принимается в помещении комитета в Александровском пассаже. Председатель Бессарабской организации демобилизованных Герман Пынтя».