Сергей Царев - Тайна рейса МН-17

— Вообще с золотом у нас, США, большие проблемы. По бумагам в США самые большие запасы золота — более восьми тысяч тонн. Сколько в наличии, никто не знает. Но в 2009 году всплыла неприятная история. Китай купил на свободном рынке пять тысяч семьсот баров-слитков, весом четыреста унций каждый. Слитки имели регистрационные номера хранения Форт-Нокса, нашего главного хранилища. Тесты выявили, что слитки изготовлены из вольфрама и покрыты золотом. Тогда журналист Роб Кирби, если не ошибаюсь, доказал что в США было изготовлено около полутора миллионов вольфрамовых четырехсотунциевых слитков, из которых шестьсот сорок тысяч были покрыты золотом и отправлены в Форт-Нокс. Это двести пятьдесят шесть миллионов тройских унций, а наш золотой запас составляет чуть более двухсот шестидесяти одного миллиона тройских унций. Делайте выводы.

— Все, я больше слушать не могу. Сперва мою страну обвинили в воровстве, потом в махинации при продаже и добавили обвинение в фальсификации. Надо выпить, — показательно огорчился Пол.

— А ты говорил, что заниматься золотом скучное дело? А если проследить, что собираются делать страны БРИКС с золотом…

— Предлагаю срочно выпить и оставить Полу немного надежды. Хочу предложить итальянское печенье и ликер. Кофе или чай на усмотрение. Александра, поможешь? — попросила Саманта.

Полковник сидел в кабинете и просматривал файлы, присланные Ником. Роджер в свойственной ему манере больше общался с Самантой, а с Полковником обменивался четкими и короткими сообщениями. У Полковника возникло подозрение, что Роджер стал подражать адмиралу в его нестандартных сообщениях.

«Покупку фотоаппарата согласовали».

«Выбрали для съемки натуру, поле у дороги, отделенное лесополосой».

«Топливом запаслись, хватит на две зимы».

«На свадьбе фотографу нашли друзей, ждем гостей».

Все эти сообщения просто информировали, что эпизод с фотографией пуска зенитной ракеты с территории сепаратистов осуществлен. Выбрано поле, откуда якобы стартовала ракета. Обработали локальным пожаром два участка. Подобрали людей, которые будут продвигать легенду фотографа.

Полковник не злился на Роджера за его сообщения, в Роджере осталось что-то детское, что иногда прорывалось. Особенно часто это случалось в контакте с Самантой, такой же озорной и острой на язык. Но в донесениях по закрытому каналу Роджер был другим — профессионалом, педантичным и точным. Полковник позавидовал ему, его умению в свободные минуты балагурить и отвлекаться от проблем.

Полковник не умел ни балагурить, ни отвлекаться. Он постоянно был как струна, словно ожидал в любой момент подвоха. Он понимал, что ему трудно измениться, но дело было не в нем. Дело было в Саманте — сколько она выдержит его сдержанность, сухость.

Эта мысль испортила ему настроение. Вошла Саманта, по выражению его лица сразу определившая, что его что-то беспокоит.

— Что случилось? Тебе плохо?

— Нет, все нормально, — быстро ответил Полковник, чтобы не отвечать на ее вопрос.

Возникло неловкая ситуация, каждый не знал, что сказать, что делать.

Утром по дороге в офис Полковник думал о Поле, приславшем наброски работы о военных планах США атаки СССР после Второй мировой войны в период Корейской войны. Эта работа его расстроила, и весь предыдущий вечер и утро он только об этом думал. Он никогда не говорил о своих переживаниях, ему не с кем было делиться. Неожиданно в нем возникло спонтанное желание поделиться своими переживаниями с Самантой, единственным человеком, готовым его выслушать.

— Понимаешь, Пол меня расстроил. С вчерашнего дня никак не могу прийти в себя, — осторожно стал рассказывать Полковник.

Он посмотрел на Саманту, ее лицо выражало сочувственное ожидание.

— Что случилось?

— Прислал черновик работы и так меня расстроил.

Саманта облегченно выдохнула:

— Ну, ты даешь. Так начал, что я подумала, что с ним случилось какое-то несчастье. А тут черновик работы.

Возмущение Саманты росло, она никак не могла успокоиться. Полковник стал было сожалеть, что затеял разговор, но Саманта настояла:

— Давай подробно, без собственных заключений.

Она села на диван и приготовилась слушать дальше, но быстро решила взять инициативу в свои руки:

— Итак, он что-то написал. Предположим, что написал плохо, ужасно плохо. Но ты же аналитик, почему ты делаешь анализ только работы, а не анализируешь ситуацию в целом? Может быть, ему нужна твоя помощь? В конце концов, он просто решил чуть-чуть облегчить себе задачу. В чем дело?

Полковник не был готов к заданным Самантой вопросам. Он понимал, что она права, но его, профессионала, задело, что он не подумал о простых вещах. Не смог к двум прибавить два. Осознание ситуации стало его раздражать и злить.

Саманта видела, как меняется выражение его лица. Она испугалась потерять его расположение и доверие, поэтому решила довести разговор до логического конца.

— Что неправильного он сделал, объясни мне, — попросила Саманта.

Первым желанием, возникшим у Полковника, было промолчать и завершить разговор. Но такое поведение могло обидеть Саманту, а она этого не заслужила. С другой стороны, он боялся ее обидеть и потерять тот сложившийся у них уровень доверия.

— Он взял открытые данные Пентагона, статью какого-то не очень умного журналиста и слепил работу. Тупо слепил. Ни анализа, ни… — Полковник не закончил предложение и махнул рукой.

Успокоившись, он продолжил неторопливо излагать, почему его так возмутила эта работа:

— У него есть способности, не говорю талант. Он показал, что умеет формировать задачу, выстраивать логический ход изложения темы, делать обоснованные выводы. А тут полный провал, даже не откат на начальный уровень.

— Успокоились. Расскажи мне, что он должен был сделать?

Полковник немного подумал, но Саманта предположила, что Полковник знает, что надо было сделать, просто успокаивается, он всегда излагал свои мысли медленно, тихо и внятно, без эмоций.

— Пентагон всегда имел план атаки СССР — Totality, Pincher, Dropshot. Этих планов я могу перечислить еще с десяток. Я предполагаю, что и СССР имел соответствующие планы. Это нормально, военные всегда должны быть готовы к войне — на то они и военные, а атака лучшая форма защиты.

Но когда ты оцениваешь перспективность какого-то плана сегодня, имея под рукой огромный массив информации, недоступной в то время политологам и журналистам, ссылаться на их заключения — в лучшем случае глупо, в худшем…

— Не заводись, — попросила Саманта, — лучше скажи мне, о каком времени идет разговор?

— Начало пятидесятых годов прошлого века. Время Корейской войны. Какой-то журналист написал статью, что наши генералы упустили возможность уничтожить СССР.