Александр Чагай - Каро-Кари

– Стар я, чтобы выслушивать ваши упреки…

– Я лишь констатировал тот всем хорошо известный факт, что в Исламабаде вы никого и ничего не знаете. Не считая магазинов, разумеется.

Туша Юлдашева уже не колыхалась, а мелко и злобно тряслась. В этот момент Харцев прекратил пикировку, которая грозила слишком далеко зайти.

– Коллеги! Мы все под впечатлением случившегося. Все на взводе, нервы гуляют. Поэтому оставим споры и сосредоточимся на жизненно важных моментах. Итак, пишем телеграмму, ноту в МИД. Организуем оперативный штаб, который будет координировать работу. В составе – посол, резидент, помощник по вопросам безопасности, Ремезов и Шантарский. Вы двое, – посол посмотрел на Ксана и Леонида, – носом ройте землю. Докладывать в центр каждый день. Все, идите, работайте.

Ксан и Шантарский поднялись и направились к выходу. Талдашев вопросительно глянул на Харцева и тот кивнул: вы тоже свободны.

Оставшись вдвоем с Алексеем Семеновичем, посол перестал сдерживать себя, позволил расслабиться.

– Господи Исусе! – воскликнул он, чуть не плача. – Ну, почему, почему? Мне до пенсии всего ничего, почему нельзя было дать мне спокойно доработать?! Какая сволочь завалила этого Ваху?!

Старых налил в стакан воды, придвинул к Харцеву. Тот отхлебнул, скривился. Бросился к массивному сейфу – непробиваемому, насыпному, завезенному еще в пятидесятые годы, сразу после открытия посольства – открыл нижнее отделение и извлек оттуда бутылку «курвуазье». Плеснул в стаканы. Не дожидаясь Старых, махом опрокинул коньяк себе в глотку.

– Что не пьете? Самое время.

– Днем не могу. Работать будет трудно.

– Ну, как хотите. – Харцев «махнул» вторую порцию. Постепенно он успокаивался. – Хорошо еще, что их там… А не здесь, в городе. Сказали бы, что мы вообще рохли – позволяем стрелять членов правительства у себя под носом.

– В Исламабаде убить непросто. Это не Париж. Городишко просторный, открытый. Не спрячешься. В Москве заходишь в ресторан, где такой, как Ваха, вкусно и сытно кушает, всаживаешь в него пару пуль, оружие отбрасываешь в сторону, спокойно выходишь. Садишься в машину, и через секунду тебя не сыскать. Мегаполис. «В кабаках, в переулках, в извивах». Кто тебя найдет? А здесь всякий как на ладони. Исламабад – не Калькутта, не Дакка. Здесь нет толпы. Полиции и военных – тьма! А в Мари и Патриате – горы, леса… Убийца все грамотно продумал и план свой исполнил мастерски.

– Ни за что не узнать, кто его шлепнул, – озабоченно проронил посол. – Мало ли, кому он успел насолить. И с Масхадовым был, и с Кадыровым, туда, сюда…

– Все они бандиты, – отметил Алексей Семенович. – Члены правительства, посланники или обыкновенные боевики. Этот Ваха, между прочим, вдоволь назверствовался, если вам это известно.

– Не известно, – признался Харцев.

– В девяностые и начале нулевых он и русских убивал, и чеченцев, за тех выкуп требовал, и за этих. Был такой Иса Кебиров. Он выступил против того, чтобы брать заложников, осудил теракт в Беслане. Так вот, Ваха его захватил. Перед тем, как казнить, его жену и сестру насиловали у него на глазах. Потом им груди отрезали и забили насмерть. А что с Исой сделали… Говорить об этом не хочется. В общем, за Хисратуловым хороший «шлейф» тянулся.

– Все же мы должны узнать, кто убил этого типа! – чуть повысив голос, заявил Матвей Борисович и хлопнул ладонью по столу. После коньяка он почувствовал себя более уверенно.

Резидент поморщился:

– Сделаем что сможем. А пока набросаю проект телеграммы. Через полчаса – снова у вас. Время пошло.

Вечером того же дня Шантарский и Ксан зашли поужинать в скромный ресторан, расположенный в одном из бедных районов столицы. Он назывался «Пак-Кабули», но кухня была исключительно афганской, и держали этот ресторан афганцы. С виду дешевая забегаловка, но кормили вкусно. К русским здесь относились с подчеркнутым вниманием.

Многие из афганцев (пожалуй, даже большинство), несмотря на страдания, причиненные их стране Советским Союзом, а в их понимании, значит, и Россией, к русским относились неплохо. С уважением говорили, что они воевали честно, мужественно, не подставляли других под пули – не то, что американцы, предпочитавшие загребать жар чужими руками и забрасывавшие ракетами и бомбами мирных жителей. Сравнивая относительный порядок, который в 1980-е годы поддерживался в Афганистане советскими войсками и народно-демократическим правительством, и начавшуюся с начала 1990-х эпоху жестоких усобиц и бесчинств исламистов, афганцы откровенно сожалели о том, что события нельзя повернуть вспять.

Конечно, в «Пак-Кабули» Ксан и Шантарский не вели исторических дискуссий, им было достаточно того, что в этом заведении их ждала неподдельно гостеприимная атмосфера. Неудивительно, что афганские ресторанчики любимы и посещаемы русскими дипломатами. У бизнеса свои законы. У человеческих сердец – тоже.

Европейцы сюда не заходили никогда, и обоих приятелей это вполне устраивало. Они-то считались постоянными клиентами. Их привечали, относились с почтением.

Когда Шантарский вылезал из машины, Ксан заметил, что у того топорщится пиджак.

– Опять за свое? – пожурил он приятеля. – Не таскай все время «пушку», тем более в ресторан. Что за детская привычка…

– А что? Мне ее Талдашев выдал, из наших запасов.

– Знаю, знаю, – со смехом сказал Ксан. – Выпросил «коллекционную вещь». Бог знает, кто и когда ее приобрел для нашего арсенала. Нравится, вози с собой. Только сейчас оставь в машине.

Никто точно не помнил, когда в посольство дипломатической почтой завезли несколько автоматов Калашникова и пистолетов Макарова. Потом ресурсы пополнялись за счет приобретения «стволов» на местном рынке, где продавались практически все марки стрелкового оружия, как пакистанского производства, так и зарубежного. Американские и европейские пистолеты, винтовки и автоматы представляли собой либо реплики, изготовленные местными искусниками, либо оригинальные экземпляры. Последние встречались реже, да и стоили дороже. «Вальтер-ПК», доставшийся Шантарскому, был произведен в Германии еще в 30-е годы прошлого века, но по-прежнему находился в отличном состоянии.

В отличие от Ксана, не бравшего с собой оружия, Шантарский с «вальтером» не расставался. Говорил, что это придавало ему уверенности в себе. Тем не менее, вняв просьбе Ксана, он спрятал пистолет в карман под сиденьем, сделанный специально для такой надобности. Мало ли – если машину «вскроет» вор, то первым делом полезет в бардачок, поэтому оружие следует прятать понадежнее. Ксан посмеивался над ухищрениями приятеля, воспринимая все это как «детские пережитки». Молодой еще, не наигрался.