Андрей Константинов - Расследователь: Предложение крымского премьера

«Александр Стужа… потерпев поражение на президентских выборах и катастрофически теряя остатки своего политического рейтинга, не в первый раз прибегает к скандальным методам, чтобы привлечь к себе внимание и как-то удержаться во властных структурах».

«Глава администрации президента Владимир Латвин заявил о намерении подать в суд на лидера соцпартии Стужу. Сумма ущерба, которую Латвин намерен истребовать с Александра Стужи, равна тридцати трем гривнам. Видимо, по аналогии с иудиными сребрениками».

"Центр общественных связей МВД Украины обратился к Генеральному прокурору Украины Михаилу Щкопенко «для проверки фактов, изложенных в заявлении Александра Стужи и соответствующей правовой оценки по этому поводу».

«Александр Стужа заявляет, что записи, переданные ему сотрудником СБУ, — подлинные, они уже прошли экспертизу на аутентичность за границей. Как сообщает наш корреспондент, запись не очень четкая, однако голос президента Бунчука на ней различим хорошо».

«Бунчук — палач!»

Обнорский подъехал к дому. Чертова «шестерка» наконец-то отвалила. Андрей запомнил ее номер, проводил внимательным взглядом и сквозь зубы матюгнулся.

Коля Повзло кружил по квартире, как зверь в клетке.

— Чернобыль! — сказал он Обнорскому.

— Чернобыль уже был, Коля.

— Это политический Чернобыль.

— Не горячись, Коля. Еще неизвестно, что это за пленки. Подлинные или фальшак? Ты сам их слышал?

— Нет, разумеется. Но даже если фальшак — все равно это политический Чернобыль. Оппозиция навалится на Бунчука так, что мало не покажется. Вполне возможен импичмент, даже если записи — левые… Люди в таких случаях реагируют нервно: хоть пять экспертиз проведи, и если даже все пять дадут заключение, что пленки фальшивые, народ все равно скажет: э-э, нас не проведешь. Горделадзе убил Бунчук. Тем более что Стужа на Украине пользуется известным уважением.

— Я пошел в сортир, — проорал Родя в прихожей.

— Относительно реакции населения ты, безусловно, прав… К власти люди — что в России, что на Украине — относятся с большим недоверием, подозревают во всех смертных грехах… Положение у Бунчука незавидное. Надо достать эти записи. Сможешь, Коля?

— Сделаем, — сказал Коля. — Но все равно — Чернобыль. Вот ведь абсурдная ситуация: президент «заказал» журналиста! Абсурд? Полный абсурд! Но хрен кому чего докажешь. Сейчас начнется! Сейчас такое начнется, что шалости Билла с Моникой покажутся детским пустяком…

Обнорский сидел за столом, курил, а Коля ходил по кухне туда-сюда и рассуждал о геополитическом значении «пленок Стужи» и о размахе предстоящих политических штормов на Украине. Потом он подошел к туалету, встал против двери и заорал:

— Ты, полярник хренов! Ты что — зимовать там собрался?

Дверь распахнулась, и выскочил Родя с рулоном туалетной бумаги в руках.

— А я что? — сказал Родя. — Я ничего… Я вот тебе, Мыкола, бумажки припас… мягонькой.

Коля молча взял у Родиона рулон, повертел в руках:

— Мягкая, говоришь?

— Мягкая, Коля, мягкая.

— Все равно — Чернобыль, — сказал Коля и скрылся в сортире.

— Дурдом, — прошептал Обнорский.

Когда Повзло ушел добывать записи, Обнорский сказал Родиону:

— Слушай, Родя… есть темочка одна. Давай обмозгуем.

— Давай. А что за темочка?

— А вот слушай. У Горделадзе всю дорогу были проблемы с деньгами… Так?

— Так.

— Но все же он как-то выкручивался.

— Занимал, перезанимал.

— Занимать-то занимал. Но долги ведь отдавать надо. Около трех тысяч он в конечном итоге так и не отдал… Бог с ними. Но остальные-то свои долги он как-то гасил. Значит, где-то он брал деньги, а?

— Действительно, — озадаченно произнес Родион.

— Вот давай-ка сядем и прикинем доходы Горделадзе, начиная с января, и его расходы за тот же период.

— Логично, шеф, — поддержал Родион. Через минуту Обнорский и Каширин сидели, обложившись бумагами. Родя выписывал в столбик все известные доходы Горделадзе, Андрей — расходы. Многое приходилось прикидывать приблизительно.

— Интересно, — сказал Обнорский, когда они сличили свои цифири. — Что скажешь, Родион?

— Бухгалтерия — увлекательная наука, — ответил Каширин.

— Весьма, — согласился Обнорский.

Сравнение видимых доходов и расходов Георгия Горделадзе за двухтысячный год показало превышение расходной части над доходной на сумму не менее десяти тысяч долларов…

Зазвонил телефон. Каширин снял трубку, потом протянул ее Андрею:

— Тебя.

— А кто там?

— Не знаю, мужик какой-то.

— Алло, — сказал, взяв трубку, Андрей.

— Андрей Викторович? Мы с вами не знакомы, и моя фамилия вам ни о чем не скажет, поэтому я, извините, не представляюсь… Вы расследуете дело об исчезновении Георгия Горделадзе?

— А вы кто? Как, простите, вас зовут?

— Николай.

— Весьма приятно. Я вас слушаю, Николай.

— Я хочу вам помочь, Андрей Викторович.

— Как же вы собираетесь мне помочь?

— Вас интересует полная версия записей Стужи?

— Предположим. Сейчас это всех журналистов интересует.

— Я могу ее вам продать, — сказал человек, представившийся Николаем. — Полную версию и за разумную цену.

— Любопытно. Сколько же вы хотите?

— Недорого. Сто долларов кассета.

— А сколько у вас кассет?

— Одиннадцать штук. Полный комплект.

— Тысяча сто баксов? Не такие уж и маленькие деньги, Николай.

— А где вы еще эти записи возьмете? А у меня товар с гарантией, качественный. Полная, подчеркну, версия. Без купюр.

— Хорошо, давайте поступим так — я куплю у вас одну кассету…

— Нет! Или все, или ничего. Я и так здорово рискую. Если надумаете — приходите в двадцать ноль-ноль к монументу воссоединения Украины с Россией. Знаете, где?

— Знаю, — ответил Обнорский.

— Приходите один. Только один. Если еще кто-то с вами будет — контакт не состоится. Все.

В трубке пошли гудки отбоя. Обнорский задумчиво почесал затылок телефонной трубкой… Полная версия?

Повзло и Каширин уговаривали его не ходить.

— Эти «кассеты» ничем не лучше конверта, который подбросили нам, — убеждал Коля. — Откуда ты знаешь, что это за тип и что он тебе подсунет с этими кассетами? Откуда он взялся? Кто дал ему этот телефон?

— Коля, — отбивался Андрей, — я тоже задаю себе эти вопросы. И ответа пока не знаю.

— Тем более не надо ходить на эту встречу, — сказал Родион.

— Послушайте меня, ребята. Во-первых, у этого человека есть корыстный мотив. Это очень важно… Вот если бы он сказал: хочу вам помочь бескорыстно, тут я бы, пожалуй, насторожился. А он откровенно корыстен и, кстати, труслив. Во-вторых, риск всегда есть. Если ты хочешь совсем без риска, то надо менять ремесло. Так что я пойду — встречусь с этим Николаем. Ты же добыл только двадцать минут записи? — Андрей кивнул на диктофон.