Андрей Константинов - Расследователь: Предложение крымского премьера

Медленно двинулись тем же маршрутом, которым Обнорский убегал к Почтовой площади. Следы двух «торпед» в точности повторили его путь. Андрей и Родион вышли на площадь и, оставаясь в тени деревьев, вызвали Колю.

— У вас все в порядке? — сразу откликнулся Коля.

— В порядке… Выезжай в точку два.

— Пять секунд, — ответил Повзло. Ожидая его, Родя вертел головой по сторонам. Когда рядом затормозила «девятка», Каширин что-то высмотрел на снегу, наклонился и подобрал.

В теплом салоне автомобиля было уютно, как дома. Пахло табаком, играл джаз.

— Телефон нашли? — спросил Повзло.

— Нашли.

— А еще что-нибудь?

— Больше ни хрена, — пожал плечами Андрей. Родя хмыкнул и сказал:

— Как знать… Может, и нашли.

— А что?

Родион молча показал смятую пачку из-под «Мальборо». Он держал ее за уголки кончиками пальцев.

— Ты что же, Родя, хочешь сказать, что эта пачка…

— Не знаю. Не знаю, шеф. Но эта пачка лежала там, где ты выскочил из «леса». А твои преследователи остановились там же. Они за тобой не пошли, рассчитывая, видимо, перекрыть тебе дорогу обратно, если ты надумаешь рвануть наверх по Владимирскому спуску. Эта пачка может принадлежать одному из них.

— Э-э, брось, Родя, — сказал Андрей. — По Владимирскому спуску в день проходят сотни людей. Пачку может выбросить любой. Да и вообще — неизвестно, сколько она тут валяется… Так?

— Нет, не так… По спуску, конечно, проходит много народу. Но, во-первых, не каждый забросит смятую пустую пачку за восемь метров от тротуара.

Пачка — не камень. Она легкая и далеко не летит. Во-вторых, пачка совсем свежая. Она хранит отчетливый запах сигарет, она сухая и чистая. Значит, выбросили ее совсем недавно. Скорее всего, несколько часов назад. В-третьих, она найдена именно там, где тормознулись твои «торпеды».

— Из этого ты, Родион, делаешь вывод, что…

— Я не делаю выводов. Я просто обнаружил пустую пачку, которая может принадлежать одному из твоих «друзей»… Всего лишь может. Но подобрать ее с земли мне было нетрудно. Может, удастся проверить на «пальцы».

— Свернет завтра Соболев наше расследование, — сказал Коля, — вот и проверишь.

Обнорский посмотрел на часы и произнес:

— Уже сегодня, мужики… уже сегодня.

"Брюссель 28 ноября 2000 г.

Господину Ивану Вьюну,

Спикеру Верховной Рады,

Киев,

Украина. Уважаемый господин спикер!

Во время Вашего визита в Брюссель на прошлой неделе мы уже имели возможность встретиться и обсудить проблемы в отношениях между Европейским Союзом и Украиной. Среди затронутых нами тем было исчезновение украинского журналиста Георгия Горделадзе. За время, прошедшее после нашей встречи, в прессе появились сообщения о некоторых новых обстоятельствах, связанных с его исчезновением. Так, информационное агентство «Интерпресс» обнародовало информацию о том, что в Таращанском районе обнаружено изувеченное тело Горделадзе, что подтверждают данные судебно-медицинской экспертизы. Сегодня я получил сообщения о том, что к исчезновению и жестокому убийству Горделадзе могут быть причастны некоторые высшие должностные лица страны. В распоряжение голландской газеты «De Valksrant» попала аудиозапись, предположительно содержащая разговор президента Украины с другими лицами, в котором президент требует "исчезновения " Горделадзе. Информация о существовании и содержании записи впервые была представлена бывшим спикером Верховной Рады Украины г-ном Стужей. Как нам стало известно, после объявления о существовании записи г-н Стужа удерживается в здании парламента, не имея возможностей для связи с внешним миром. Такие сообщения вызвали у нас серьезную озабоченность состоянием свободы слова и прессы на Украине, и я хотел бы обратить Ваше внимание на то, что, если правдивость упомянутых фактов подтвердится, отношения между нашими парламентами окажутся под угрозой. В этой связи я прошу Вас провести тщательное и независимое расследование обстоятельств исчезновения и возможного убийства г-на Горделадзе. Я также надеюсь, что украинские власти воздержатся от каких бы то ни было репрессивных действий в отношении тех, кто пытается выяснить правду об исчезновении Горделадзе и обнародовать полученные данные. Заверяю Вас г-н спикер, в том, что мое письмо не преследует целью вмешательство в ход следствия и судебного разбирательства по делу Горделадзе, но свидетельствует о глубокой озабоченности Европейского Союза наступлением на свободу слова и прессы на Украине.

С наилучшими пожеланиями, Ян Мариус Вирман, председатель комитета по связям с Украиной Европейского парламента".

Соболев выглядел усталым и в какой-то мере встревоженным.

— Расследование останавливаем, — сказал он сразу после взаимных приветствий.

— Почему? — прямолинейно спросил Обнорский. Обнорский и Соболев встретились «полуконспиративно». На деле это означало, что премьер приехал в киевскую штаб-квартиру «Золотой пули» один, без сопровождающих лиц и без охраны.

— Потому, что расследование смерти одного журналиста ценой жизни другого представляется совершенным абсурдом, — прямолинейно же ответил Соболев. — Я не прав?

— Выслушайте меня внимательно, Сергей Васильевич… — начал Обнорский, но Соболев перебил его:

— Нет, это вы меня выслушайте, Андрей Викторович. Вы сами обмолвились во время нашей встречи в Санкт-Петербурге, что далеки от политики. Вы просто не совсем понимаете, что означает вчерашнее выступление Стужи. Дело-то ведь даже не в том, подлинные это пленки или нет. Дело даже не в Горделадзе!…

— А в чем же дело?

— Дело в том, что кто-то хочет спровоцировать стратегический кризис в Украине. Стужа в данном случае — винтик. Он, может быть, даже не понимает подлинной своей роли. Но за ним обязательно есть эшелоны политической и силовой поддержки… Речь идет не только о смене курса и правительства, но и о досрочной отставке президента. Фактически — это легализованный переворот. Ваша жизнь в таких условиях ничего не стоит.

— Стрелок не пытался меня убить… Выстрелы были демонстрацией силы, предупреждением, — возразил Обнорский.

— Вот именно. Вчера было предупреждение… А завтра? — очень серьезно произнес Соболев. Он замолчал, побарабанил пальцами по столешнице.

— И тем не менее, Сергей Васильевич, расследование я теперь уже не брошу, — упрямо сказал Обнорский.

— Амбиции? — спросил Соболев.

— Я не в том возрасте, чтобы тешить амбиции, Сергей Васильевич. Но всякое расследование проходит несколько стадий. Первая — накопление информации… Эта работа рутинная и трудоемкая, но именно она является фундаментом того здания, которое зовется «расследованием». Сейчас я могу сказать, что фундамент уже есть. Провокации против нас свидетельствуют, что мы на правильном пути. Или, по крайней мере, что мы верно очертили круг лиц, которые причастны к делу… Потому они и нервничают, потому и решились на стрельбу в центре города. Прекращать в таких условиях дальнейшее расследование — ошибка. А ошибка, как сказал Талейран…