Ян Валетов - Левый берег Стикса

Он рассмеялся.

— Конечно, приглашаю, мадмуазель Диана! Или уже можно называть тебя мадам? — сколько лет назад он говорил ей те же слова? — Выбирай — куда? Приедешь в Нью-Йорк? Или поедем в «Crow Nest»?

— Если честно, то ехать в Нью-Йорк мне сегодня не хочется. Давай посидим в «Гнезде». Ты когда вернешься?

— Не позже четырех. И то, если нам придется продолжить беседу за ланчем. Может быть и раньше. Я позвоню. Ты уже в пути?

— Только что выехала. И еду очень осторожно, как ты просил. Звони, милый. Я жду.

— Пока.

— Пока, — отозвалась она.

Такси медленно ползло по Западному Бродвею, в окружении десятков таких же желтых машин. На углу Бродвея и Барклай стрит, Костя вышел и расплатился с водителем, худым и печальным пакистанцем в чалме. Пару блоков ему хотелось пройти пешком — было нежарко, со стороны Гудзона дул легкий ветерок.

Грустные воспоминания оставили его. Впереди была целая жизнь — долгая, счастливая и спокойная. Рядом были самые дорогие ему люди. Эта страна дала ему то, что он никогда и ни при каких обстоятельствах не имел бы, останься он на родине. Ощущение, что завтра будет лучше, чем вчера. Ощущение душевного комфорта. Ощущение безопасности. Конечно, кое-что он потерял. Но разве не всегда было так? Всю его жизнь? Разве не к этому он бы пришел в результате жизни, через двадцать лет? К дому под соснами, неторопливым прогулкам по лесу, больше похожему на парк? По крайней мере, он видит, как растут его дети. И хорошо, что это произошло раньше, чем они успели вырасти.

Он пересек проезжую часть, и на мгновение замер, задрав голову, вглядываясь в голубое, ясное небо над крышами небоскребов. Вокруг шумел огромный, разноязыкий и разноцветный, ни на минуту не засыпающий город. Настоящий Ноев ковчег, населенный миллионами жителей. Вавилон, Рим, Пекин, Москва и Мехико — одновременно. Великий город, непохожий ни на один город в мире. Отдельный мир. Людской муравейник.

— У каждого свое счастье, — подумал Краснов. — Мое — в том, что бы знать, что завтра будет обязательно. Что утром я проснусь рядом с ней, поцелую своих детей. И послезавтра будет так же. И через неделю. И через год. И через десять. И через двадцать. Сколько лет подарит нам Бог. Разве не прекрасно сказано у Грина: «Они жили долго и умерли в один день». О чем еще можно мечтать?

Он неторопливо вошел в вестибюль, миновал рамку металлодетектора и пошел к лифтам, возле которых толпились люди. Подниматься предстояло высоко, с одной пересадкой. Мелодично прозвучал сигнал об открытии двери. Краснов шагнул в кабину вместе с попутчиками и стал в углу, справа. Через открытые двери лифта он видел, как на световом информационном табло, висящем в холле Всемирного Торгового Центра, бегут написанные красными светодиодами, строки.

75 градусов по Фаренгейту. Восемь часов тридцать семь минут утра.

Двери начали закрываться, когда табло показало дату.

Было утро 11 сентября 2001 года.