Илья Штемлер - Утреннее шоссе

- Пакет ты, конечно, доставил? - перебил Серафим Клямина, когда он рассказал о контейнерах с порошком. - Не растерял при аварии?

Видно, не выдержал Серафим - спросил о самом главном, о пакете с какими-то бумагами. Клямин успокоил его:

- Привез. В чемодан положил.

- Отдельно надо было. Невелика тяжесть, в боковой карман пиджака бы и сунул. - Серафим обернулся к белобрысому консультанту: - Что, Параграф? Твоя была идея… А я, старый пень, сопротивлялся.

Белобрысый надулся. Его и без того узкие глаза стянулись в сплошные щелочки.

- Зачем же так, Серафим Куприянович? Не в первый раз отправляем.

- Пусть знает Антон. Ты у нас голова всему.

«Повязывает Параграфа. Словом повязывает. Теперь и посторонним известно о какой-то особой роли Гусарова в их игре, - подумал Клямин. - Чтобы не особенно задирался. Наверное, для этого он и прихватил Гусарова с собой».

- И мне урок, - продолжал как бы невзначай Серафим. - Больше тебя слушаться. Факт! Верно, Виталий?

Гусаров сидел злой, зыркая исподлобья на Клямина.

Но на этом игра Серафима не закончилась. Он встал со скамьи, сделал несколько шагов, взглянул в молочное оконце, согнутым пальцем постучал по пыльному стеклу.

- А теперь, друг Антоша, расскажи нам, как же ты, такой ас, аварию сотворил с казенным автомобилем? - Серафим не оборачивался. - Только как на духу. Я ведь сквозь землю вижу. Не родился еще человек, который Серафима Одинцова обманет.

Он резко оглянулся, взглянул на Виталия Гусарова и рассмеялся.

«Неужели все разузнал?» - без смущения изумился Клямин.

А Серафим не отступал. Он шагнул к столу и, положив ладони на колени Клямина, приблизил к нему острое лицо:

- Рассказывай, Антон, рассказывай. Как же ты так? Все камень объезжали, а ты не успел. Или он у тебя под носом свалился? Куда ж ты тогда глядел, любезный? - Его глаза смотрели прямо в зрачки Клямина.

И Клямин рассказал все, как было. Серафим хохотал, прижимая ладони к груди:

- Ох, не могу!.. И вправду жадность фраера сгубила… Ох, не могу…

Параграф зашелся мелким смешком в тон хозяину.

Внезапно Серафим затих, определенно подчеркивая, что хочет сказать нечто весьма важное и что слушать его надо внимательно.

- Я, Антон, хотел по случаю окончания твоей командировки банкетик устроить небольшой. У Яшки. Посидеть в его баре, при свечах, без посторонних. Заранее все оговорил. Диковинную еду Яшка обещал на стол выложить. Теперь отменю я тебе угощение, Антон. Не время. Пока ты свой автомобиль в родной гараж не поставишь…

- Через неделю обещали, - буркнул Клямин.

- Долго ждать, Антон. Ты, друг, сегодня же вылетишь в Ставрополь. В деньгах себя не связывай. Понял? Но автомобиль доставь в лучшем виде.

Серафим еще ближе придвинул лицо к лицу Клямина, и тот увидел, как на виске собеседника набухла голубая жилка. Вся кожа была прошита тонкими бурыми ниточками капилляров…

- Всех купи-перекупи. Сутки пусть работают. Но послезавтра автомобиль должен стоять в гараже. Это не прихоть, Антон… А если увидишь, что не складывается, найми за любые деньги грузовик. Погрузи, накрой брезентом и доставь сюда. Ты и так упустил время…

Клямин увидел в глазах Серафима страх.

- Самолет на Ставрополь вылетает в три часа ночи, - произнес юрисконсульт. - Я куплю билет и заеду за вами, Антон. Где-то в час ночи. Дайте ваши паспортные данные…

- И отдохни, Антон, в Ставрополе не отдохнешь. - Серафим выпрямил свою тощую фигурку. - Пойди с Параграфом, перекиньте чемоданчики в мой автомобиль, там и паспорт перепишете. А я побуду на берегу, воздухом подышу свежим. Давно собирался, все случая не было.

Возвращаясь домой, Клямин заехал в ресторан «Глория», прихватил кое-что на обед, взял несколько миндальных пирожных. Теперь же, приняв сто граммов водки, он неторопливо сервировал кухонный стол на одну персону…

Ему хотелось напиться. Но не сразу, а постепенно, с гулянием. Терпеть он не мог эту босяцкую манеру: взять бутылку и сделать ее сухой через пять минут. Клямин любил гулять. А это ко многому обязывало. Он мог бы остаться в ресторане, но слишком мерзко было на душе. Никого не хотелось видеть.

В глубоком, темном шкафу висело несколько отличных костюмов. Клямин выбрал серый, финский, еще ни разу не надеванный. К нему пойдет, наверное, эта рубашка, кремовая, с темной искоркой и узорной строчкой…

Он умылся, освежил лицо и шею итальянским одеколоном. После этого выпил еще пятьдесят граммов, надел рубашку, повязал галстук, влез в костюм, достал новые туфли.

Настроение приподнялось. Он даже подумал, что, может быть, ему не стоит так замыкаться. Не пригласить ли Леру? Но к окончательному решению не пришел, так как суп уже подогрелся и великолепные фирменные котлеты «Глория» все настойчивее пощелкивали на глубокой сковороде…

Клямин сел за стол, продел за воротничок угол крахмальной салфетки, придвинул к себе закуску…

Закусон у него сегодня собран рыбный. Осетровый бочок, маринованные миноги, паюсная икорочка. Долька лимона, маслины с лохматой восточной зеленью довершали рисунок… Наконец-то можно выпить официально, под закуску, не стыдя себя за нетерпение и суету.

Он взял емкую хрустальную рюмку. Сколько же в нее входит? Сто или сто пятьдесят? Эта мысль неизменно посещала Клямина перед гулянием. Надо наконец-то выяснить определенно… Он встал, но не для пробирочных манипуляций: не хватало музыки. Однако едва он успел подобрать соответствующую настроению пластинку, как сквозь толстый ковер просочились тягучие звуки скрипки - Додик Борисовский взялся за дело.

- О! - воскликнул Клямин. - То, что нужно!

Первую рюмку он решил пропустить без тоста. Хотя ему было что сказать… Осетровый бочок оказался несколько суховатым, да и икорочка слегка обветрилась, заждалась, родимая… Когда он в последний раз лакомился икрой? Не так уж давно, в командировке, на ранчо у какого-то Теймура. Все пытался понять: откуда в таком далеком ауле оказались редкие дары моря?

«Селекция, дорогой! Учил в школе? Берем барана, режем, потрошим, выделываем шкуру. Долго выделываем. Пока эта шкура не превращается в черную икру, - объяснял горский князь Теймур. - И в этот дом. И в этот автомобиль… Селекция!»

Дымился суп в широкой тарелке с голубой короной на дне. Пряный запах возбуждал аппетит. Кухня ресторана «Глория» славилась в городе… Клямин прикрыл в блаженстве глаза - хорошо ему было. Так за что же он, собственно, мог поднять рюмку? За то, что с Натальей все закончилось спокойно, разрешилось само собой - собралась и уехала. И вновь он, Антон Клямин, остался таким же вольным казаком, каким себя знал. Не надо ломать голову, решать вопросы, к которым он не был готов. Так какого черта он торопился уехать из Ставрополя? Надеялся, что объявится Наталья? Его дочь? Какая там дочь! Откуда? Что он - водил ее за ручку через улицу в детский сад? Сидел у ее постельки, когда она болела, переживал? Или хотя бы помнил ту женщину, которая ее родила? Знал ее имя? Какие-то смутные воспоминания двадцатилетней давности. Возможно даже, он имеет в виду вовсе не эту, а другую женщину. Мало ли их было за годы службы, все в памяти перемешались…