Далия Трускиновская - Демон справедливости

Когда здесь установили газовую плиту, то обычную дровяную не убрали. Решили – если хозяйка захочет, вызовет мастеров, они разберут это чудище, заодно и целый угол на кухне высвободится. А хозяйке было не до того. И плита ей не мешала. Так она и достояла до появления Сони. А у Сони тоже до нее руки не дошли.

Коробка с пистолетом и патронами была засунута глубоко в топку – точнее, даже не в саму топку, а в пространство под ней, куда сквозь решетку проваливается зола. С меня семь потов сошло, я квартиру раз десять обошла по периметру, растопырив пальцы и скользя ладонями по всем стенам, на всякой высоте. О печке я подумала в последнюю очередь – еще и потому, что, как положено комфортабельной горожанке, не представляла ее внутреннего устройства. К тому же я не знала, что искала. И не подозревала, что туда можно затолкать такую большую коробку.

Когда мои руки ощутили холод, я подумала, что это холод от кирпичей и от тяжелых чугунных колец, обнаруженных под клеенкой. Вот что сбило меня с толку. Ведь в первый раз я прошлась только по верхней поверхности плиты. И лишь к концу поисков додумалась обследовать ее бока.

Струя холода оказалась настолько сильной, что я сразу полезла отворять топку. Ну и перемазалась, конечно, как черт.

Это был, мне кажется, «Макаров». Мы еще в школе стреляли из «Макарова», и я выбивала не меньше восьмидесяти пяти. Заряжать его я тоже умела.

И вот я зарядила этот пистолет и стала расхаживать по Сонькиной квартире, играя то ли в ковбоя, то ли в гангстера. Я воображала, что сзади раздался шорох, и мгновенно оборачивалась уже со вскинутым пистолетом. Мне безумно хотелось сделать хоть один выстрел – у нашего школьного «Макарова» был изумительно плавный спуск, пуля вылетала от одного намека на прикосновение, и я научилась этим пользоваться. Пистолет был все-таки тяжеловат для моей руки, и я слегка его качала вверх-вниз, стреляя при мгновенном совмещении мушки с центром мишени.

Но тут я угодила в собственную ловушку. В Сонькину квартиру-то я попала через окно и убраться отсюда могла только в вороньем виде. А как унести пистолет с коробками патронов? В клюве? Даже если хватит силенок – меня же собьет камнем любой мальчишка, увидевший это странное зрелище. Так что оставалось спрятать находку на прежнее место, дождаться во дворе Соню и умудриться вынуть оружие незаметно и спрятать уже в ее присутствии.

Мы договорились, что она придет к пяти. Без трех пять я вылетела из окна, в пустой подворотне перекинулась и кротко села ее ждать.

Прождала до шести.

Сонька пришла совершенно невменяемая.

– Ну, что еще случилось? – спросила я.

– Таня Бочкун пропала. Уже третий день дома не ночевала, – взволнованно сказала Соня. – Я бы таких родителей стреляла! Собственными руками!

Оказалось – мать сгоряча выгнала из дому двенадцатилетнюю дочку из-за какой-то ерунды – то ли немытого пола, то ли немытой посуды, вспомнив при этом и прошлые грехи, вроде двойки по литературе и потерянного кошелька с десятью рублями. Девочка, видно, была упрямая, и мать с этим упрямством уже сталкивалась, потому и сорвалась на скандал.

Она подняла тревогу только на следующий день – была уверена, что дочка ушла ночевать к бабушке. Но у бабушки Таня не появлялась. Тогда начались бестолковые поиски – у подружек, давным-давно проживающих на дачах, у дальних родственников, к которым девчонку приходилось затаскивать в гости под страхом репрессий. Наконец обессилевшая мать оставила заявление в милиции и побрела в школу – искать классного руководителя. Как будто Сонька могла хоть чем-то помочь!

И вот тут я ошиблась.

У Соньки оказалась знакомая на телевидении, в «Новостях». Она пообещала, что фотографию девочки покажут в вечернем выпуске. Сонька потому и опоздала, что возила туда эту фотографию.

Мы наскоро перекусили вместе, и я потащила Соньку на тренировку. Насчет желудочных колик у Соньки я не беспокоилась – не такой человек, чтобы перетрудиться в зале! Кое-каких результатов она, конечно, достигла, а потом немедленно дала себе послабление.

Мы шли по городу – слева у меня находилась Сонька, а справа – спортивная сумка. Сверху в ней лежала коробка с патронами и заряженным пистолетом. И я мечтала – ну, появись только, маньячок! Ну, появись! Посреди улицы я срежу тебе клок волос метким выстрелом! Или ухо. Ну, появись только – не обрадуешься!

После тренировки я планировала забрать Соньку к себе ночевать. Даже ужин заранее приготовила – начистила картошку и оставила ее в кастрюле с холодной водой, чтобы прийти – и сразу поставить на огонь. Вареная картошка с творогом и сметаной – это замечательно.

Но домой мы попали довольно поздно. Одновременно с нами в соседнем зале качаются атлеты – ну, так их тренер сдуру запер моих коровищ в душе, а сам ушел с ключом домой. Пришлось преследовать.

Покормив и уложив Соньку, я пошла принять ванну. Без ванны на сон грядущий я – не человек.

Тут и появился Зелиал.

Самое интересное – я нисколько не смутилась. Возможно, еще и потому, что была по уши в пенке. Ванна с пенкой – одна из немногих моих радостей.

– Добрый вечер, – сказал Зелиал. – Я проститься пришел. Теперь меня долгое время, возможно, не будет.

– Куда же вы собрались? Он присел на край ванны.

– Трудно объяснить. Намекнули мне, что один маг вроде бы умеет вызывать ангела справедливости! Вот, лечу искать мага. Правда, неизвестно, что из этого получится. С магами держи ухо востро. Поэтому я вот что решил сделать…

Из-под плаща он достал стопку разноформатных листков. Сверху лежал мой договор.

– Гори они синим пламенем! – стараясь казаться беззаботным, воскликнул Зелиал. – Семь бед – один ответ!

И пламя действительно было синим. Пепел он аккуратно стряхнул в раковину и смыл водой.

– Я пистолет нашла, – похвасталась я. – Руками почувствовала! Потом, когда коробку в руки взяла, – сквозь промасленную бумагу увидела.

– Руками – это баба Стася научила? – спросил он. – Хорошая бабушка. Я ее еще молодой помню. Обязательно ей скажите, что я договор сжег. Пусть вздохнет спокойно! И еще скажите такие слова – она свое уже получила. Если по справедливости – то уже получила, и пусть больше ни о чем не волнуется.

– Что-то мне ваш голос не нравится, – забеспокоилась я. – Вы что-то такое затеяли…

– Да, – честно сказал он. – Я не знаю, что из этого получится. Поэтому всех отпускаю на свободу. Так будет лучше всего. Они отстрадали. А если за кем-то и остался еще маленький долг – жизнь взыщет. Вот только за вас обидно. Не успел помочь. Даже не придумал еще, как помочь.

– Я сама справлюсь, – гордо ответила я. – Теперь у меня есть пистолет! Я найду его и так припугну, что не обрадуется!