Джорджо Щербаненко - Юные садисты

– Тогда посиди здесь, я сейчас. – Маризелла вышла в спальню.

Она как всегда только что поднялась с постели, совершенно разбитая, и от нервного напряжения усталость навалилась на нее с новой силой. Присела на кровать, выдвинула ящик тумбочки, набитый всякими тюбиками и флакончиками с успокаивающими и возбуждающими средствами на все случаи жизни. Выбрала один, вытряхнула из тюбика таблетку, поморщилась, запила застоявшейся водой из стакана на тумбочке, проглотила. Затем, не снимая очков, вытянулась на постели и стала ждать, когда лекарство подействует.

Будь ты проклят, гаденыш, навел-таки фараонов! Сами бы они до нее нипочем не добрались. Будь ты проклят! Теперь она в западне. Чего проще, взять список жильцов, найти в нем фамилию Доменичи и объявить розыск. А нервы у нее уже не в том состоянии, чтобы выдержать изматывающие допросы, так что в полиции они быстро ее расколют.

Таблетка начала действовать: волны блаженства поднимались от желудка к голове, сердце забилось сильнее, кровь забурлила, и на щеках появился румянец. Может, она еще найдет способ вырваться от них. Пока уверенности не было, но она уже рывком вскочила с постели, подбежала к комоду, открыла один ящик, лихорадочно порылась среди вещей и нашла шкатулку, в которой был складной нож.

Когда-то в этой шкатулке лежал и пистолет, ее подарок Франконе, но Франконе умер в тюрьме, пистолет забрала полиция, а у нее, одинокой женщины, не осталось ничего, кроме воспоминаний и вот этого складного ножа. Франконе когда-то объяснял ей, как им пользоваться: наносишь удар за секунду до того, как нажать на кнопку.

Она решила потренироваться. Сперва испугалась, вздрогнула, потому что, не зная, с какой стороны лезвие, держала его повернутым к себе, и оно чуть не полоснуло по руке. От неожиданности она хрипло засмеялась. Потом в точности припомнила подробные инструкции Франконе («Надо, чтобы сила удара соединялась с силой выскакивающего лезвия, тогда нож войдет по рукоятку и уложит наповал даже быка») и попробовала еще раз.

Она улыбалась, вспоминая Франконе, и рубила ножом воздух; таблетка помогла почувствовать себя сильной и почти счастливой. Она знала, что не стоит слишком доверяться этому ощущению, и тем не менее любила этот прилив бодрости, обостряющий все реакции. Убрав нож в сумочку, она сняла с вешалки в шкафу полушубок из рыжей лисы: он смотрелся на ней очень эффектно, особенно с этими темными очками и на фоне ярко-красной помады.

– Не дрейфь. Я тебя вытащу, – сказала она парню, вновь появляясь в гостиной. Прошла на кухню и налила себе полстакана коньяку. – Хочешь? – спросила она Каролино, следовавшего за ней по пятам.

Каролино отказался; она закашлялась от первого глотка, сделала еще один.

– Тебе надо уходить – по верандам, помнишь, как в тот раз?

Каролино кивнул: как не помнить! С веранды этой мансарды легко перескочить на соседнюю, потом на следующую, еще на одну, потом снять с петель покосившуюся дверцу и выйти на лестницу, ведущую во двор дома по улице Боргетто.

– Но в тот раз было темно, – возразил он. – Сейчас меня могут увидеть из окон.

– Могут, – согласилась она. Если увидят, не беги – иначе ты пропал. Объяснишь: мол, твой дом на улице Боргетто и ты поспорил с приятелем, что пройдешь туда по верандам, ты еще зеленый, тебе поверят.

Оправдание хоть куда, подумал Каролино. Маризелла – большая хитрюга, с такой не пропадешь.

– Пускай тебя метелки на площади караулят, а ты выйдешь на Боргетто – и был таков.

Они дружески улыбнулись друг другу: она – благодаря эффекту, оказанному таблеткой, он – по наивности.

– А я тем временем пойду через парадное и сяду в машину, меня ищейки не заподозрят, они же не знают, что ты ко мне пришел, людей-то в доме вон сколько.

Ей было приятно видеть, как он усердно кивает, это придавало уверенности, что план хорош.

– Я подожду тебя в машине на углу бульвара Майно, знаешь мою машину?

Каролино опять кивнул, но ему все еще было немного страшно.

– Не робей, воробей, прорвемся, – подбодрила она его.

Они вернулись в гостиную. Маризелла открыла перед ним стеклянную дверь.

– Ну, давай!

Каролино позволил себе в последний раз усомниться:

– Так на бульваре Майно? А не обманешь?

– Какой мне навар обманывать? Если тебя заметут – меня тоже.

Он перелез на соседнюю веранду. Чтобы добраться до следующей, надо было преодолеть отрезок крыши. Маризелла несколько секунд наблюдала, как он пошатываясь идет по слегка наклонному полотну, – впрочем, ему не впервой. Ладно, ей тоже пора. Она заперла все двери и окна, задула печку, проверила, не оставила ли после себя чего компрометирующего (хотя у нее уже давно ничего компрометирующего нет), и вышла на лестничную площадку. Замкнула входную дверь, спустилась по лестнице до последнего этажа, где ее, как по заказу, поджидал лифт, и вскоре уже выходила из подъезда на площадь Дузе. Она кожей чувствовала, что ищейки ее заметили и мысленно фотографируют, – ну и пускай, – она спокойно последовала к своей «шестисотке», припаркованной на улице Сальвани, открыла дверцу, завела мотор и, выехав с улицы, влилась в поток машин на проспекте Порта-Венеция, затем повернула направо, на бульвар Майно.

Как было условлено, она остановилась на углу, против входа в новое здание. Взглянула на часы, закурила, щелкнула замком сумочки, удостоверилась, что нож на месте, сделала несколько затяжек, потом снова посмотрела на часы. Прошла минута с небольшим; ждать ей еще минут десять. Она забеспокоилась, как бы Каролино опять во что-нибудь не вляпался, но потом увидела его в глубине улицы Боргетто. Он шел быстро, почти бежал – всем хочет показать, что удирает от полиции, кретин! Она открыла дверцу, и он, запыхавшись, впрыгнул внутрь.

– Почему так долго? Случилось что?

– Не знаю... – Каролино едва переводил дух. – Какая-то старуха меня заметила, когда я проходил по ее террасе... будто нарочно там стояла... Отворила окно да как закричит: «Держите вора!» Еле ноги унес.

Безмозглый сопляк, подумала Маризелла. Слишком безмозглый, чтоб жить на этом свете. И резко рванула машину с места.

Какой смысл ловить дракона? Какой смысл его убивать? Но можно ли оставлять его в живых?

Ливия посмотрела на часы. Почти два. Потом перевела взгляд на маленькую шахматную доску, стоящую между ней и Дукой. Надо было чем-то убить время, пока парень не вернется с сигаретами. И они играли в шахматы.

– Ходи, – сказал Дука. Он на часы не смотрел.

Она машинально сделала ход, думая о Каролино. Уже почти час, как его нет. Ей очень нравилось играть в шахматы с Дукой, но лицо Каролино все время стояло у нее перед глазами: худое, скуластое, большой нос с горбинкой, светлые глаза навыкате, во взгляде страх и одновременно вызов.