Валерий Гусев - Операция «Бременские музыканты»

– Траву косить! Косой.

– Умею. Только никогда не пробовал.

– Сейчас запрягаем Маруську и едем в поле за травой для кроликов. Пал Данилыч рад будет.

– Да? - Я чуть не заорал от возмущения. - Воду таскай, огород поливай, карасей жарь, за жуликами бегай! Еще и сено коси! Хватит!

Но Лешка довольно спокойно меня выслушал.

– Сено, Дим, не косят. Его едят. Коровы. А телега нам нужна для перевозки вещественных доказательств. Дошло?

Дошло. Так бы и сказал.

Мы оставили Петюню в сарае и пошли к сторожу. Алешка запряг лошадь, мы положили в телегу косу и поехали в поле.

– Давай, - сказал Лешка, - коси, а я буду в телегу укладывать.

Я взял косу. Примерился, взмахнул. Она ткнулась носком в землю и застряла.

– На пятку налегай, - посоветовал Алешка.

Я обернулся, посмотрел:

– На какую? Правую или левую?

– Чудак, - засмеялся Алешка. - Не на свою пятку, а у косы.

Знать бы, где у нее пятка.

Но постепенно дело наладилось. Мне даже понравилось.

– Хватит, - сказал Алешка, укладывая в телегу последнюю охапку травы.

Я обернулся: ничего получилось. Не очень, правда, ровно. Будто стадо голодных динозавров ее грызло. Очень торопливо.

Алешка взял вожжи, я плюхнулся в телегу. Трава была влажная и очень приятно пахла полевой свежестью.

Подогнав лошадь прямо к пещере, мы перетаскали довольно тяжелые коробки в телегу.

– Но, милая! - прикрикнул Алешка и чмокнул губами.

Маруська послушно взмахнула хвостом, тряхнула гривой и не спеша зачвакала копытами по дороге.

Упрятав аппаратуру в сарай и укрыв ее пленкой, мы сдали Пал Данилычу лошадь и траву и пошли домой.

Свечерело. Кончился день. Настроение было приятное. А впереди нас ждало еще одно удовольствие.

Родители не спали. Папа что-то писал, мама что-то читала. И оба делали вид, что безумно нас дожидаются.

– Это кто же к нам пришел? - Папа закрыл блокнот и прищурился на нас, делая вид, что не узнает. - Что за молодые люди? Где-то я их когда-то видел, не припомню никак.

– Потому что очень давно, - сказала мама, захлопывая книгу. - Ты уже забыл, как выглядят собственные дети.

– Это мои дети? - ахнул папа. - Как они быстро растут!

– Только умнеют медленно, - подхватила мама. - Пейте чай - и спать. Как твой зуб, Дима? А почему ты в одном носке, Алексей?

– В кармане забыл, - буркнул Алешка, вытаскивая носок. - А чего его надевать, все равно сейчас раздеваться.

– Логично, - согласился папа. - А я сегодня лягу одетым. Утром ведь все равно одеваться надо.

Хитрит папочка, опять куда-то ночью собрался. И я знаю - куда. Черную тетрадь искать.

Сейчас мы ему отомстим за его шуточки. И я достал тетрадь из-за пазухи.

– Ой, папочка, - сказал я хитрым голосом. - Это не ты потерял? На крыльце валялась.

– Что это? - Папа взял тетрадь, пролистнул страницу, другую, углубился в чтение, обо всем забыл.

Даже мама забеспокоилась:

– Что это вы ему подсунули? Кроссворды?

– Сейчас, сейчас, - пробормотал папа, не отрывая глаз от записей.

– Сейчас…

Наконец он опомнился.

– Где вы ее взяли? - спросил папа и посмотрел на нас.

Ну не врать же родному отцу прямо в глаза. И мы сказали правду:

– В пещере.

– А пещера, конечно, на дне моря? - усмехнулся папа. - По глазам вижу.

Интересные они люди, эти наши родители. Соврешь - поверят, правду скажешь - сомневаются.

– И как же вы до этого моря добрались?

– На лошади.

– Верхом?

– В телеге.

– Да… По морю… В телеге… На лошади… Ты что-нибудь понимаешь? - Папа повернулся к маме.

– Врут, как всегда, - спокойно сказала мама. - По глазам видно. - И спросила Алешку: - Как носок оказался в кармане?

– Торопился очень.

– Кто? Носок? Куда?

Алешка добросовестно отвечал, пытаясь объяснить:

– Он ошейником был.

– В кармане?

– На шее. - Алешка не терял терпения.

Мама пока - тоже.

– Ты не знаешь, что носки носят на ногах, а не на шее?

– Это не у меня, - сказал Алешка. - У Разбоя.

– Кто такой Разбой?

– Собака.

– Собаки носки не носят… Ты что-нибудь понимаешь? - теперь мама повернулась к папе.

– Врут, как всегда, - папа пожал плечами. - Но довольно изобретательно. Ничего мы от них не узнаем.

– Идите спать, - распорядилась мама. - С носками на шее.

А папа сказал нам вслед:

– За тетрадь - спасибо.

ОПЕРАЦИЯ «БРЕМЕНСКИЕ МУЗЫКАНТЫ»

Мы сидели во дворе у Пал Данилыча. Алешка показывал мне результаты упорной дрессировки.

Разбой и Бакс, как самые сообразительные, исполняли главные роли. Они сидели перед Алешкой, напряженно ожидая команды, не сводя с него преданных и умных глаз.

– Ап! - скомандовал Алешка, как укротитель в цирке.

Разбой сорвался с места, подлетел к окну сторожки и поднялся на задние лапы, опершись передними на подоконник.

– Ап! - снова прозвучала команда.

Теперь сорвался с места Бакс, взбежал по спине Разбоя и сел на его голове торчком на задние лапы.

– Ап! Голос!

Разбой и Бакс одновременно залаяли и взвыли кошачьим воем. Из сторожки, как бы в ответ, послышался вскрик Пал Данилыча:

– Тьфу на вас! Пошли вон!

Артисты «рассыпали пирамиду» и бросились к Алешке за вознаграждением в виде ласковых слов и кусочков сыра.

– Высший хай, как говорит продавец Васек, - похвалил я дрессировщика. - И совершенно не поймешь, кто из них лает, а кто воет.

– Так и задумано, - не стал скромничать Алешка.

– А Ганя? Готов?

– Смотри. - Алешка повернулся к ящику, где спал сурок, и торжественно провозгласил:

– Морковка, сэр!

Ганя тут же высунул мордочку наружу, поморгал, вылез, встал на задние лапы и, отдавая на ходу честь, важно переваливаясь, пошел к Алешке.

Получив морковку, он присвистнул, повернулся «налево кругом» и зашагал в свой ящик.

– Леха, - сказал я с сомнением, - если все получится, Грибок может свихнуться от страха.

– Он и так ненормальный. Нормальные люди такими вещами не занимаются. Ты мне только помоги папину шляпу незаметно стащить. А гномика я сам раздену. Бейсболку для Бакса мне Петюня обещал.

– Значит, все готово?

– С «Бременскими музыкантами» готово. А вот как нам голову в дом закатить? И петуха пристроить?

– Нужно будет отвлечь Грибкова. Чтобы он вылетел из дома и не захлопнул дверь. А я туда просочусь со всеми прибамбасами.

– Кажется, придумал, - почти сразу сказал Алешка.

– Что это? - спросила с испугом мама, показывая на полку.

– Ганя, - ответил Алешка.

– Какая Ганя?

На полке действительно стояло что-то, очень похожее на сурка Ганю. Это был мамин безымянный гномик. Раздетый почти догола. С него были сняты остроконечная шляпа с полями, кафтан с пуговицами, бархатные штаны. Остались только на ногах полосатые чулки и башмаки с пряжками.

– Алексей! Что ты с ним натворил?