Жан-Кристоф Гранже - Братство камня

– Вы никогда не думали, что можете сломаться из-за косяка? – не отступалась Диана. – Заснуть за рулем?

Вулович напрягся, на бычьей шее выступили вены:

– Все водилы употребляют. Иначе не продержишься. У каждого свой рецепт. Ясно?

Он пытался изображать крутого, но на Диану такие приемчики не действовали. Она перегнулась к нему через стол и перешла на «ты».

– Ты-то сам ничего больше не принимаешь?

Он упрямо молчал, и она продолжила «допрос»:

– Амфетамины, коку, героин?

Он посмотрел на нее – расстрелял взглядом стальных, блестящих, как пули, глаз – и лениво ухмыльнулся:

– Ну ясно. Решили меня совсем достать? Вам мало, что я лишился работы, что у меня отняли права и могут посадить. Хотите закатать меня в каталажку прямо сейчас. На много лет.

Диана жестом заставила Вуловича замолчать:

– Я просто ищу правду.

Он взорвался:

– А правду легавые черным по белому записали в протоколе! Я прошел тест на алкоголь. Меня осмотрели в больничке. И ничего не нашли. Я был чист как стекло. Клянусь, что был чист во время аварии!

Он не врал – Диане показали его анализы.

– Ладно, допустим, – согласилась она. – Так почему же ты той ночью уснул за рулем.

– Не знаю. Я ничего не помню.

– Как это так? – вскинулась Диана.

Вулович колебался:

– Клянусь, это правда. Сам ломаю голову… Помню, проехал Отей, а потом как отрезало. А я в тот день ни разу даже не затянулся. Устал, видно, как собака. Что было до столкновения – темный лес…

Диана почувствовала, что ей вот-вот откроется страшная истина, и спросила:

– Твой термос никто не трогал?

– Вы бредите или как?! Кому нужен мой термос?

– Ты с кем-нибудь общался на стоянке?

Парень покачал головой. Он нервничал, и от него все сильнее пахло потом:

– Ничего мы не выяснили, дамочка. Я ничего не помню, черт бы все это побрал! Это был несчастный случай. И хорош копать, даже если мне самому все это непонятно.

Диана подвинула свой стул ближе к Вуловичу. С волос на шею стекала вода, но лицо горело.

– Ты что, и правда не понимаешь, как это для меня важно? Постарайся вспомнить.

Вулович достал из ящика кухонного стола джентльменский набор курильщика травки и начал сворачивать косяк, бросив Диане через губу:

– Дверь у вас за спиной.

Одним молниеносным движением она смахнула все на пол, Вулович вскочил и замахнулся на нее кулаком:

– Поберегись, женщина.

Диана прижала его к стене. Она была выше и в тысячу раз опасней. Хорошо, что все складывается именно так: пусть этот тип вступит с ней в драку, пусть окажется мерзавцем, которого наняли для убийства ее сына. Она отчеканила:

– Слушай меня внимательно, придурок. Девять дней мозг моего сына разрывался, задыхаясь от собственной крови. Девять дней я наблюдала за этими приливами смерти. Сегодня врачи не знают, каким будет Люсьен, когда придет в себя. Возможно, он останется нормальным. Или будет замедленным. Но может превратиться в овощ. Только представь, какая у нас с ним наступит жизнь.

Шофер обмяк, опустил голову. Диана разжала пальцы, и он рухнул на табурет. Она наклонилась к нему и продолжала с тем же угрожающим спокойствием:

– Если думаешь, что перед аварией случилось что-то подозрительное, если у тебя есть хоть малейшее подозрение, самое время расколоться, черт бы тебя побрал.

Парень прошептал, растирая по лицу пот и слезы:

– Не знаю… Ничего я не знаю… Наверно, со мной что-то сделали…

– Что именно?

– Говорю же – не знаю! Я просто взял и заснул… Как будто…

– Как будто что?

– Как будто кто скомандовал… Мне так показалось.

Диана затаила дыхание. Перед ней разверзлась бездна, но из этой бездны исходил свет: тем или иным способом на этого человека воздействовали. В голову пришла мысль о гипнозе. Она не знала, возможно ли в принципе столь масштабное воздействие, но если да, то запустить программу должен был какой-то сигнал.

– Ты слушал радио?

– Нет.

– Плеер у тебя есть?

– Нет.

– Ты что-то видел на обочине?

– Да не видел я ничего!

Диана ослабила напор. Бывает полезно сдать назад, чтобы потом ужесточить давление.

– Ты говорил легавым?

– Нет. Я ни в чем не уверен. Зачем кому-то такое со мной проделывать? Зачем подстраивать такое?

Вулович чего-то не договаривал. Глубоко в душе у него бился испуг. Наконец он процедил сквозь зубы:

– Когда думаю обо всем об этом, только одно и вижу.

– Что именно?

– Зеленое.

– Зеленый цвет?

– Хаки. Как у военных.

Диана задумалась. Она не знала, как использовать эту ниточку, но чувствовала, что нащупала истину. Вулович причитал, зажав ладонями виски:

– Боже мой… Ваш малыш, я его каждую ночь вспоминаю… Простите меня. Черт, простите!

– Мне не за что тебя прощать, – просто ответила Диана.

– Я православный и молюсь за него святому Савве, я…

– Еще раз говорю: ты ни в чем не виноват.

Водитель поднял на нее полные слез глаза:

– Что… что вы такое говорите?

– Сама не знаю, что говорю, – пробормотала Диана. – Пока не знаю.

Утром стоянка на авеню Порт-д'Отей выглядела вполне заурядно. Строения стадиона Ролан-Гаррос напоминали ограду запретного города, шумевший внизу кольцевой бульвар не был виден от парапета, но Диана легко представила себе, какая смутная атмосфера воцарялась здесь с наступлением ночи. Человеческая плоть в свете фар, клиенты в машинах, подбирающие себе товар по вкусу, любовные утехи в темных трейлерах и кабинах грузовиков. Диану передернуло: показалось, что от асфальта исходит угрожающий запах ночных желаний…

Она сняла часы, повесила их на руль, выставила функцию «хронометр» и включила зажигание. Поднялась вверх по проспекту, затем направо, вдоль сквера Поэтов и зимних садов Отейя, до ворот Молитор. Диана ехала с умеренной скоростью, с какой мог передвигаться по ночному Парижу тяжелый грузовик. Добравшись до кольцевого бульвара, она выбрала направление Ворота Майо – Руанская автомагистраль.

Прошло две минуты двадцать секунд.

Диана нажала на акселератор, продолжая двигаться по правой полосе. К счастью, как и в тот вечер, пробок на дороге не было. Восемьдесят километров в час. Пальцы на руле побелели от напряжения, но она справится.

Ворота Пасси. Три минуты десять секунд. Она прибавила скорость. Сто километров в час. Грузовик Марка Вуловича не мог ехать быстрее. Четыре минуты двадцать секунд. Она въехала в тоннель у ворот де ла Мюэт.

Диана вспоминала водопады света, свои мысли, затуманенные шампанским.

Она выехала на воздух, а через семьсот метров оказалась в новом тоннеле.

Пять минут десять секунд.

Когда замаячил последний перед воротами Дофин тоннель, Диана поняла, что переходит в иную реальность. Возможно, чувство вины раскроет ей одну из загадок…