Мария Брикер - Желтый свитер Пикассо

- Ага, с видом на Кремль, как ты и просила, - хохотнул Клим, развернулся и, демонстративно игнорируя чемодан Мишель, направился к выходу, радуясь в душе, что в последний момент передумал изображать из себя романтического придурка и решил сыграть хамоватого кретина. Так было проще, учитывая «покладистый» характер Мишель. Варламов ничуть не преувеличивал, описывая девицу - Клим пообщался с ней всего несколько минут, а ему уже страстно хотелось засунуть ее обратно в самолет и помахать на прощание шляпой. «Бедная Елизавета Павловна!» - сочувственно вздохнул Клим. Тем не менее все складывалось исключительно здорово - от чувства вины не осталось и следа. Неплохой образ он придумал! Может, ему тоже актером стать? После общения с Варламовым у него появился прекрасный опыт перевоплощения. Единственное - его немного расстраивало, что молодежный сленг, воровской жаргон, а также блатная феня перемешались у него в голове в жуткий коктейль. «Ну ничего, и так сойдет», - подумал Клим и обернулся. Наследница миллионов волокла свой чемодан и, недовольно сморщив носик, оглядывалась по сторонам в поисках носильщика или тележки. Наивная!

До машины они дошли молча. Клим забрал у Мишель чемодан, затолкал его в багажник и сел за руль, не удосужившись открыть для Мишель дверь. Мадемуазель Ланж брезгливо оглядела проржавевший «Москвич» и попыталась открыть дверь сама.

- Крепче дергай! Совсем в своей Франции отощала! - крикнул Клим. Мишель еще раз с силой безуспешно дернула за ручку, разозлилась и стукнула по машине своей изящной ножкой. Клим загоготал во все горло и открыл дверь изнутри. Мишель заглянула в салон, скривилась и захлопнула дверь снаружи. Клим подождал пару минут, перегнулся через переднее сиденье и открыл окно. - Долго будем стоять, родная? - ласково поинтересовался он.

- Я не сяду в этот автомобиль, он чудовищно грязный, - отрезала Мишель и сложила ручки на груди.

- Твое право, - хмыкнул Клим, вылез из «Москвича», открыл багажник, схватился за чемодан…

- Что ты делаешь? - поинтересовалась француженка.

- Хочу отдать тебе чемодан. Ты ведь остаешься?

- Я поеду, - недовольно проворчала Мишель, - но в следующий раз изволь хотя бы помыть свою телегу!

«Следующего раза не будет», - злорадно подумал Клим, вернулся на свое место и снова открыл дверь для девушки.

Она села на переднее сиденье, брезгливо отодвинула ножкой мусор, разбросанный по полу: две пластиковые бутылки, засаленную газету и пару окурков, и проверила маникюр.

- Чего, ногти пообломала? - с сочувствием спросил Клим, и его чуть не вырвало от собственной «неотразимости». Мишель торопливо спрятала руки в карманы курточки.

- Неужели это ездит? - ехидно спросила она. - Невозможно иметь такую машину, Клементий. Давно пора выкинуть ее на помойку.

- Что ты понимаешь! Это же раритет! Гордость моего дедушки, - похвалился Клим и завел мотор. Машина громко пукнула, выпустив из выхлопной трубы облачко черной гари.

- Обалдеть, - обернулась мадемуазель Ланж, и Клим озадаченно на нее посмотрел. Похоже, наследница миллионов в самолете даром времени не теряла и активно знакомилась с новейшими тенденциями русского языка. И как она верно и к месту вкручивала в диалог новые словечки! Талантливая, однако, девушка. Смышленая. Схватывает все на лету, как полиглот!

Они выехали из Шереметьева. Мишель тут же прилипла к окну, разглядывая местные достопримечательности, бесконечные рекламные щиты и скудные пейзажи.

- Боже мой! Русские березы! Я читала о них у Тургенева и мечтала увидеть все это своими глазами. Как я мечтала об этом, Пикассо! - восторженно щебетала девушка. - Ты покажешь мне Москву? Я хочу увидеть все-все-все…

- Завтра, если захочешь, - буркнул Клим. - Сегодня я занят на выставке.

- Прости, я об этом не подумала. Удивительно, но я представляла тебя именно таким: неординарным, прямолинейным, мужественным, только без усиков и очков, - заявила Мишель, и Клим чуть не съехал в кювет. - Это невероятно, что ты меня узнал!

- Я узнал тебя, потому что на тебе был желтый полосатый свитер. Ты сама дала мне наводку на свою аватару - «Желтый свитер» Пикассо. Тебя бы и идиот узнал, - неожиданно заявил Клим, и Мишель перестала смеяться. - И мы едем не в отель. Я снял для тебя квартиру, - невзначай предупредил он и решил, что пора продемонстрировать Мишель свое философское креативное нутро. - Отели - это удовольствие для буржуев, а я - свободный нищий художник! Нищий из принципиальных соображений! - выкрикнул Клим и блеснул глазами. - Только в нищете может родиться нечто гениальное! - с пафосом заявил он, на минуту потеряв рулевое управление. - Богатство убивает талант и разлагает душу. Я - антагонист по природе! Как Рахметов! Ненавижу мещанство и жизнь ради обогащения! И протестую против беспредела и несправедливости. Кругом - ложь! Лицедеи, которые прячут свои истинные лица под масками! Снаружи все эстетично, а копнешь поглубже - дерьмо собачье. Фальшивый бриллиант вроде и блестит, но грош ему цена. Так вот я против, в натуре! Я против всего этого дерьма! - Клим закончил свою проникновенную жаркую речь и посмотрел на Мишель безумными глазами.

Мишель долго молчала, переваривая услышанное.

- У меня такое чувство, словно я знаю тебя всю жизнь, - тихо сказала она после паузы, и Клим снова чуть не съехал в кювет. - Мы с тобой весьма похожи, Пикассо. Я вожделею увидеть твои работы! Уверена, они полны смысла и силы.

- Вожделеть тебе осталось недолго, родная, скоро ты сможешь оценить их по достоинству, - хмуро отозвался Клим и тяжко вздохнул. Напугать мадемуазель Ланж одержимостью и невменяемостью не получилось. Любую нормальную девушку подобный шизанутый типаж, по крайней мере, насторожил бы, но мадемуазель Ланж оказалась крепким орешком. Воистину, она видела только то, что хотела видеть, и оправдывала любой поступок своего виртуального возлюбленного. Осталась одна надежда - вернисаж. Если уж наследница миллионов не ужаснется и ухитрится найти смысл в лягушачьей расчлененке «от Клементия Конюхова», значит, он, Клим Щедрин, решительно ничего не смыслит в искусстве.

Но привести мадемуазель Ланж в состояние панического ужаса удалось гораздо раньше. Когда Мишель вошла в квартиру, арендованную Климом, с наследницей миллионов случился первый припадок. Второй припадок разразился спустя пять минут, когда девушка обнаружила в кухне таракана, вернее, тараканиху, такую рыженькую симпатичную прусачку, с усиками и со свежим яйцом в попе. Третий припадок приключился, когда она увидела из засиженного мухами окна обещанный Кремль. Дальнейшее Климу было неведомо, ибо он быстренько смотался, оставив на зеркале в прихожей ключи и пригласительный билет на выставку, отпечатанный на цветном лазерном принтере прошлой ночью. На билете каллиграфическими буквами был выведен адрес галереи, время открытия выставки и название экспозиции: «Зеленый апофигей Клементия Конюхова». Второе слово Клим нахально позаимствовал у писателя Юрия Полякова, из его некогда прогремевшей повести о жизни и любви номенклатурной элиты. Никаких угрызений совести по этому поводу он не испытывал. Мучительного чувства вины больше в его душе не наблюдалось - там царили легкость и необъяснимое чувство эйфории. Поразмыслив в машине над эфирным состоянием своего организма, Клим пришел к удивительному выводу, что не кредит, который уже практически лежал в кармане, тому способствовал, а скорый и неизбежный отъезд милой девушки Мишель из России.