Мария Брикер - Желтый свитер Пикассо

Клепа зажмурился, мотнул головой и вновь уставился на незнакомку. Вернее, незнакомок. Или все же - незнакомку?

- Ага, я в порядке… вроде, - неуверенно промычал он, внимательно прислушиваясь к себе. Верить в то, что он окончательно рехнулся, не хотелось, и Меценат решил аккуратно прояснить ситуацию. - Это самое, вы, извиняюсь, вас одна или две? - поинтересовался он смущенно.

- Одна, - ехидно ответила ему девушка внезапно осипшим голосом.

- Во как! Опять меня конкретно заглючило. Дела… - печально вздохнул он и совсем расстроился - другого выхода, как пойти и утопиться, у него не осталось. Меценат с достоинством поднялся с лавки, чтобы найти свое последнее пристанище на дне Москвы-реки, и даже представил, как будет медленно опускаться в ледяную пучину, выпуская изо рта пузыри, но тут цепкий взгляд живописца стал подмечать множество мелких различий в своем глюке. - Ну вы, бабы, даете, развели меня, как лоха, - гоготнул он и с облегчением вздохнул.

- Извините, - улыбнулась девушка с высоким голосом и укоризненно посмотрела на подружку. - А почему вы в халате?

- Прогуляться вышел, во двор, - брякнул Клепа. - Вдруг на природу потянуло. Сил не было терпеть.

- У человека тяга к травке, разве не понятно, Алевтина? - подколола вторая.

- Я художник! - с пафосом заявил Меценат. - Пошел, короче, я.

- Раз вы художник и живете здесь поблизости, может быть, подскажете, где художественная галерея? Пришли на выставку поглазеть и запутались немного, - спросила девушка со звонким голосом.

- Туда идите, желтый дом с колоннами, - показал рукой Меценат и решил блеснуть эрудицией. - Раньше там тайное общество декабристов собиралось, а нынче - Творческий союз художников России располагается. Короче, хрен редьки не слаще, - скривился Клепа и спросил без особого интереса: - А кто сегодня выставляется?

- Клементий Конюхов, - сказала девушка с низким голосом, взяла свою подругу под руку, и они направились в ту сторону, куда Клепа показал. Девушки уже скрылись из виду, а Меценат, застыв как изваяние, все стоял и смотрел выпученными глазами им вслед. Он стоял и чувствовал себя, словно Буратино: ноги и руки одеревенели, стало холодно, нестерпимо холодно… В глазах вдруг вспыхнул яркий, ослепляющий свет. «Помер я, что ли?» - тоскливо подумал Меценат.

Свет вспыхнул еще раз.

Меценат рассеянно моргнул и очнулся. Напротив него стояла конопатая иностранка-туристка с фотоаппаратом и широко улыбалась.

- Ты че, ваще? - возмутился Меценат. - С какого, это самое, ты меня?.. Я че тебе, ваще?..

- Найс, найс, - сказала иностранка, залезла в карман, достала десятку и сунула купюру ему в руку. Похоже, глупая баба решила, что он, гениальный живописец и аристократ Клементий Конюхов, подрабатывает на бульваре живой статуей!

Клепа мужественно снес унижение, спрятал десятку в карман и грозно посмотрел в сторону галереи. Там, в желтом доме с колоннами, где некогда собирались поганые декабристы, сдуру «разбуженные» Герценом, в данную минуту какой-то урод выставлял свои картины и подписывался его личным запатентованным творческим псевдонимом! «Сейчас будет кому-то и найс, и полный хренайс», - осерчал Клепа, засучил рукава халата и решительно направился по адресу Гоголевский, 10.

- Э, мужик, ты чего в халате? - пробасили за спиной. Меценат обернулся и с изумлением отметил, что к нему направляются двое стражей правопорядка с удивительно добрыми лицами. Полдня он бегал по центру Москвы, и ни одна сволочь не обратила на него внимания. А сейчас, когда ему срочно нужно идти… Мозг Клепы напрягся изо всех сил.

- Киску ищу, - брякнул он и скуксил плаксивую физиономию.

- Киску? - остолбенели менты.

- Ага, - кивнул Меценат.

- Блондинку или брюнетку? - ехидно спросил один из милиционеров. - Ты скажи, мы мигом тебе организуем.

- Рыжую, полосатую, с хвостом, - уточнил Клепа и бросился к милиционерам. - Это самое, помогите, мужики! С утра ищу, с ног сбился. Мать уроет, если без нее вернусь! Окно сдуру открыл, а она - швырк и, это самое… На эти самые… Курва, короче!

- А… - разочарованно вздохнули стражи правопорядка и мгновенно потеряли к Клепе интерес.

- Гы-гы-гы, - хохотнул он в спину удаляющимся милиционерам, злорадно блеснул глазами, и душа Мецената, полная праведного гнева, потянула его в галерею.

- И правда, полный апофигей, - потрясенно сказала Алечка, разглядывая полотна. - Ну и где твой Пикассо? Горю желанием увидеть его.

- Написано на изломе, - задумчиво сказала Мишель. - Я чувствую боль и страх. Я чувствую ломку души автора. И злость. Ты чувствуешь эту мощную энергетику, милая моя Алевтина? Этот невероятный выплеск адреналина в красках?..

- М-да… - вяло откликнулась Аля: на самом деле она чувствовала, что ее сейчас вырвет - в авангардной живописи Алечка ничего не понимала. Акварельные пейзажи и классические масляные натюрморты, что были представлены в галерее наряду с работами Клементия Конюхова, нравились Алечке гораздо больше и казались очень миленькими по сравнению с дикими шедеврами друга Мишель. Но мадемуазель Ланж с ее искусствоведческим дипломом Сорбонны, вероятно, разбиралась в живописи гораздо лучше, и спорить с ней у Алевтины не было никакого желания.

- Он выбрал жаб и лягушек - как сюрреалистический символ! Таким он видит мир. Как он несчастен, милая моя Алевтина! Как он несчастен и зол, - сокрушалась Мишель. - Сейчас я поняла. Я вижу мир совершенно так же, как и мой Пикассо. Мир отвратителен, как жаба. Гениально, талантливо, оригинально! Где же он?

- Да, где же он? Не очень-то вежливо с его стороны опаздывать, - устало вздохнула Алечка. На таких высоченных каблуках она ходить не привыкла, а после бодрой прогулки с Тверской до Гоголевского бульвара ноги невыносимо гудели. Хотелось куда-нибудь присесть, срочно, немедленно…

Алечка огляделась. В галерее было довольно многолюдно и царила атмосфера пьяного праздника. Художники, чьи работы тоже были представлены на выставке, с красными мордами и блестящими от эйфории глазами курсировали из зала в зал с пластиковыми стаканчиками, курили, стряхивали пепел прямо на пол и активно что-то обсуждали. Сразу было видно, что здесь - своя, узкая тусовка. Девушек разглядывали с интересом, исподволь и недобро. Так смотрят на чужаков. Еще у Алевтины было ощущение, что все художники и гости друг друга знают и все тайно всех ненавидят. Ей стало скучно. Она заметила несколько стульев у окна и предложила Мишель подождать ее любимого Пикассо сидя. Мишель за день тоже устала, с радостью присела на предложенный стул, но, заметив двух интересующихся граждан рядом с картинами своего друга, тут же вскочила и устремилась к ним, бросив на стуле свою сумку. Завязалась жаркая дискуссия о модных тенденциях в живописи и прочих тонкостях современного изобразительного искусства.