Мария Брикер - Тени солнечного города

Возможно, все еще будет хорошо. Я смогу вырваться из этого захолустья. Уеду в Москву и затеряюсь в ней на время. А потом я стану знаменитым врачом. Люди будут записываться ко мне на прием за месяц, а может быть, и за два, а я буду их лечить. Кажется, я нашла свое призвание, Лиза. Теперь я смогу быть полезной, и люди перестанут на меня смотреть как на неудачницу. Ты ведь всегда мне говорила, что удача сопутствует только тогда, когда правильно выбрана дорога…»

Симбирцев дочитал последние строчки, медленно закрыл дневник и потрясенно посмотрел на мать Насти. Ему было страшно представить, что пережила она, читая эти строки, которые не оставили равнодушным даже его, взрослого сильного мужчину.

- Теперь вы понимаете, что это был не несчастный случай? - тихо спросила Елена Владимировна и с надеждой заглянула ему в глаза. - Мою дочку убили. Вы должны что-нибудь предпринять и выяснить истину!

- У вас есть подозрения, о ком пишет ваша дочь?

- Нету у меня никаких подозрений. Если б они у меня были, разве ж я пришла бы к вам? Сама бы дело решила, никакой ответственности не побоялась бы! Настенька не очень общительная была. Как с Лизонькой перестала общаться, так вообще в себе замкнулась. Только Катя Логинова к ней иногда заезжала, да и то не домой, а в поликлинику. Дружбы между ними особенной не было, дела вроде их связывали общие, и только. Только я никак в толк не могу взять, какие такие дела их могли связывать?

- Больше ни с кем она не поддерживала отношений? - спросил Симбирцев, чтобы отвлечь женщину от опасного вопроса, в суть которого он не собирался посвящать мать Насти.

- Больше ни с кем. Она вообще была на всех обижена, на Лизу в особенности. На похороны даже не пошла, хотя переживала страшно, весь день в голос выла в своей комнате. Теперь-то я понимаю, что не только Лизу она оплакивала, но и себя заодно. Страшно ей было.

- Дочь рассказывала вам, из-за чего они с Лизой поссорились?

- Нет. Говорю же, в свою жизнь она меня не допускала. Но по всему выходит, что она Лизе о ком-то рассказала, предупредила ее о ком-то, а Лиза ей не поверила.

- Хорошо, Елена Владимировна, я постараюсь еще раз все проверить и свяжусь с вами, как только что-нибудь будет известно, - вымолвил Симбирцев.

Он не смог сказать ей правду сейчас, язык не повернулся поставить ее перед фактом, что с самого начала он владел полной информацией о том, что с Настей произошел действительно несчастный случай и ее никто не мог убить - все эксперты в один голос твердили одно и то же. Что неудачница Настя Колесникова так и осталась неудачницей до самой своей смерти. Дневник рассказал ему лишь о том, что у Насти на почве сильнейшего стресса, вызванного тяжелыми переживаниями из-за разрыва с подругой и ее внезапной смерти, началась самая настоящая паранойя с манией преследования, а несчастный случай произошел как следствие недосыпа и постоянного ожидания смерти, которое вымотало девушку, истончило и без того хрупкую нервную систему и привело в итоге к плачевным последствиям. Возможно, он был не прав, подарив матери Насти ложную надежду на то, что в смерти ее дочери виновен кто-то посторонний, но поступить иначе Симбирцев не мог.

Вячеслав проводил мать Насти до дверей, а сам вернулся за свой стол, вновь открыл дневник и еще раз перечитал исписанные неровным почерком странички. Нельзя было, конечно, отрицать, что Настя догадывалась о чем-то - или о ком-то. Только когда она писала свой дневник, она явно имела в виду не Катю Логинову, а это не укладывалось у Симбирцева в голове. «Я жду ее прихода каждый день, боюсь выйти на улицу» - странная фраза, если знать, что Катя регулярно навещает ее в поликлинике. Дальше понятно: «История с Семеном - это ее рук дело»: очевидно, Настя имеет в виду Катю Логинову - доподлинно известно, что именно Кэт переспала с Семеном в тот злополучный вечер. Непонятно, что имеет в виду Настя, когда упрекает подругу в том, что та ей не поверила. Настя «просекла» измену, настучала о ней Лизе, Лиза увидела измену своими глазами и почему-то разозлилась на Настю так, что порвала с ней все отношения. Почему же она на Кэт-то не разозлилась? Не поверила, что все это Катя подстроила специально? Бред какой-то! С Кэт они были не особенно близки. Зачем он вообще анализирует эту писанину, если и так понятно, что у Насти были серьезные проблемы с психикой? Симбирцев хотел уже закрыть тетрадь, но на глаза вновь попались слова, выделенные сильным нажимом ручки на бумагу, таким сильным, что в некоторых местах бумага была практически порвана: «Она чудовище, запакованное в красивую обертку», - от этой фразы у Симбирцева неожиданно поползли неприятные мурашки по спине и к горлу подкатил комок. Он знал, что это ощущение возникало всегда, когда он совершал ошибку. Интуиция подсказывала ему, что он не заметил, упустил из виду какую-то важную деталь. Симбирцев закрыл тетрадь, положил ее в ящик стола и выскочил на улицу.

Больница специального типа, куда Симбирцев спрятал Катю Логинову, мало чем отличалась от обычной тюрьмы. Обнесенное высоким забором с колючей проволокой кирпичное здание с полуразрушенными стенами, кривые ржавые решетки на окнах, тяжелые металлические ворота пропускного пункта, несколько охранников в камуфляжной форме с лицами убийц, массивные двери с «глазками» на каждом этаже, запертые на крепкие замки.

- Мне необходимо переговорить с одной пациенткой. У меня заказан пропуск на сегодня, - настойчиво повторил свою просьбу Симбирцев и в очередной раз продемонстрировал охраннику свое удостоверение.

- Послушайте, вы пропуск заказали на какое время? Вы опоздали на два часа. Поздно уже, все пациенты давно спят. Приходите с утра.

- Неотложное дело, и вы обязаны меня пропустить, - резко сказал Вячеслав, теряя терпение.

- Да что вам, в самом деле, не спится! - раздраженно сказал охранник, открыл ворота, и, продолжая ворчать, объяснил Симбирцеву, как пройти в нужное отделение.

Симбирцев проследовал в указанном направлении, отмечая про себя, что в данном лечебном учреждении из всех щелей сквозит запахом безысходности, обреченности, тоски, мочи, лекарств и физической боли. И это было вполне объяснимо, учитывая, какими пациентами была населена больница.

- Где палата Екатерины Логиновой? - спросил он у толстой санитарки с мясистым лицом, которая открыла дверь нужного ему отделения.

- В специальный бокс перевели, в конце коридора, - раздраженно сказала женщина, позвякивая внушительной связкой ключей. - Только зря вы пришли, сейчас с ней бесполезно разговаривать. Зря время потратите.

- Почему? Она спит? - спросил Вячеслав, следуя за санитаркой в конец коридора.

- Ну, конечно! - взвизгнула санитарка, и Симбирцев вздрогнул от неожиданности. - Будет эта оторва спать! Слишком мало времени прошло - «дурь» из нее еще вся не вышла. Достала уже всех, скотина! Но вы не волнуйтесь, как только охранник снизу позвонил и сообщил о вашем приходе, мы кое-какие меры предосторожности приняли, для вашей безопасности. Хоть рыпаться не будет, а то вон - руку мне прокусила, бульдожка бешеная, - сказала санитарка, остановилась и продемонстрировала Симбирцеву свою толстую длань, на которой отчетливо проступали фиолетовые следы, оставленные человеческими зубами.