Ирина Лобусова - Чужая кожа

Да я же знаю эту женщину! Это знаменитая актриса из плеяды звезд советского периода. Советские фильмы с ее участием очень популярны и сегодня, и любимы мной с детства. Как же я могла ее не узнать?

Ответ на этот вопрос был самый простой, и он меня поразил. Актриса эта была совсем некрасивой. У нее было не пропорциональное, своеобразное, порой даже отталкивающее лицо. Здесь же, с портрета, на меня смотрела абсолютная красавица, ну просто неземная красавица с гармоничным лицом, идеалом всех симметрий и пропорций! При этом было прекрасно видно, что она уже не молода — не выглядела молодой. Она выглядела красавицей в своем зрелом возрасте — возрасте ярких красок осени после пышного лета.

Как могло это произойти? Я спросила себя и тут же нашла ответ на вопрос. Эффект зернистости пленки, рассеянный колорит приглушенного освещения, преломление света или тени, искусственно созданное Виргом Сафиным, превратили уродливые черты лица, лишенного пропорций, в абсолютную гармонию.

Теперь я прекрасно поняла, почему люди сходят с ума из-за фотографий Сафина, и готовы платить портрет, сделанный им, сумасшедшие деньги. Конечно, если алюминиевый король увидит плоскогрудую блондинку Хелену с примитивным, словно придавленным, лицом таким вот божеством, это моментально изменит его отношение к ней. Возможно, он сразу предложит ей руку и сердце. Это как раз тот случай, когда одна фотография может изменить целую жизнь.

Но как это происходит? Как он это делает? Как вообще возможно такое сделать? Это — магия, волшебство, мистика? Так я поняла, что Вирг Сафин гений. И это даже испугало меня поначалу.

— Одна из лучших, — горячее дыхание обожгло кожу, и рядом со мной, так близко, появился Вирг Сафин собственной персоной.

— Одна из лучших моих работ, — сказал Вирг Сафин, — помнишь, какой уродиной она была в фильме про зимние каникулы? А про цирк? Я сотворил божество!

— Это просто невероятно… Все, абсолютно все — и одежда, и ее волосы, и этот черно-белый колорит.

— Я всегда снимаю черно-белые фотографии, если ты заметила. Именно такой подход может обнажить суть. А хочешь, открою секрет? — Сафин наклонился совсем близко, его горячее дыхание обжигало обнаженную кожу на моей шее.

— Конечно, хочу.

— Видишь черную вуаль вокруг головы за ее белыми волосами? На самом деле никакой вуали нет!

Я сначала не поняла, что он сказал. А когда до меня дошло, повернулась всем телом, и глазами изображая вопрос.

— Никакой вуали нет. Это отражение ее судьбы, — засмеялся Сафин, — черная судьба — отражение грехов. Много мужей, много убитых ради кинокарьеры детей. Черная судьба. Это напоминание из ада. Рожки вокруг головы, если хочешь! Сатанинские рога!

Честно говоря, я не поняла, что именно он хотел мне сказать. Но что бы он ни сказал, я инстинктивно почувствовала, что это было что-то очень страшное. И это тот человек, с которым я провела всю ночь, который прижимался ко мне во сне доверчиво и открыто, как маленький ребенок! Я не знала, что себе говорить — внутреннего диалога с собой как-то не получалось. Я решила ненадолго выйти из зала.

— Пойдем, покурим.

Я обернулась. На меня в упор, как два пистолетных дула, были направлены неподвижные глаза Алекса. Мне снова стало не по себе, тем более что он остановил меня в дверях. Остановил, легонько толкнув в спину.

— Я бросила, — стараясь сохранять спокойствие, ответила я на предложение. Тем более, это была правда. Ради себя в глазах Вирга Сафина я решила не курить и свято исполняла это намерение.

— И не пьешь? — съехидничал Алекс.

Я попыталась от него уйти, но тут он уже бесцеремонно схватил меня за локоть. Мне стало почему-то не по себе от его прикосновения. Я аккуратно высвободилась.

— Есть разговор. Важный. Советую тебе со мной поговорить. Это касается Сафина.

— Хорошо, — стоило Алексу произнести его имя, как я уже была готова на все, — можно и поговорить. Но ни пить, ни курить с тобой я не буду.

— Как выйдешь из зала, иди в коридор слева. По коридору последняя дверь. Я буду ждать тебя там. И не вздумай сбежать. Это в твоих интересах.

Алекс исчез так же быстро, как и появился. Никаких сомнений у меня не было. Едва я вышла из зала, как оказалась в просторном холле галереи. Справа и слева были два коридора — оба открыты. Впереди — лестница, ведущая к выходу на улицу. В холле было так же шумно, как и внутри, из залов доносилась музыка, звон бокалов, шум. Недолго думая, я повернула налево.

На дверях в коридорах не было никаких опознавательных табличек. Освещение было достаточно ярким. Нужная мне дверь была чуть в стороне от других и чуть дальше. Быстро пройдя коридор, я остановилась перед нужной мне дверью. Помню, как пальцы крепко сжали ручку, толкая дверь вперед. Это было последнее, что я четко запомнила.

Первым была даже не темнота, а какой-то сладковатый привкус и резкий толчок в спину. Кто-то очень сильно толкнул меня вперед, я потеряла равновесие, зацепившись за порог. Потом, словно с головой, погрузилась в бочку, полную сладковатой, тошнотворной жидкости. Возможно, кто-то прижал к моему лицу тряпку, пропитанную этой приторной гадостью. Наверное, это было самое правдоподобное объяснение, потому что, зацепившись за порог, я полетела сразу в пустоту.

Пришла в себя я от кашля, мучительно разрывавшего мою грудь. Я лежала на ледяной мраморной плитке — вокруг сплошная темнота. Тело мое затекло от неудобной позы. В горле невыносимо, до боли, першило. Казалось, горло разрывает бешеный озверевший кот. И я кашляла, кашляла до судорог, чтобы избавиться от острых когтей чудовища, лишавшего меня воздуха.

Пытаясь сесть в этой судорожной бронхиальной агонии, я больно стукнулась обо что-то твердое плечом. Оказалось, это унитаз, а я лежу на полу в кабинке туалета. Держась за унитаз обеими руками, я попыталась встать. Очень скоро нащупала дверцу и толкнула ее вперед, но она оказалась открытой. Все, что я увидела перед собой, — только густую, серую завесу дыма, в которой проблескивали ало-рыжие искры.

Сознание вернулось мгновенно. Пожар. Я нахожусь в туалете, меня оглушили и заперли здесь, а туалет горит. Пожар. Именно дым и был острыми кошачьими когтями, рвущими мои легкие и мое горло.

Сделав несколько шагов вперед в густую завесу дыма, я буквально захлебнулась гарью, ударившей в нос, горло, глаза. Я задыхалась, словно меня душили. Глаза вмиг потеряли способность видеть, вылезая из орбит. Казалось, что под веки мне насыпали раскаленный песок — я испытывала жуткую боль и с каждой секундой боль эта усиливалась все больше и больше.

Я попыталась закричать, но вместо крика из моего горла вырвался судорожный хрип, тут же перешедший в мучительный кашель. Дым заполнил рот, горло — кричать я уже не могла, к тому же почувствовала, что теряю сознание.