Андрей Воронин - Дальнобойщики

— Значит, признал, — удовлетворенно заключил Гарик после того, как закрыл на защелку дверь. Он подошел к парню вплотную и склонился над ним.

— А теперь без глупостей. Знаешь, что это? — спросил он, вынув из кобуры пистолет и сунув ствол глушителя под нос несчастному.

Уперевшись спиной в стену и продолжая судорожно отталкиваться ногами от пола, парень замотал головой.

— Нет. Нет. Не надо. Пожалуйста! Не убивай меня! Я сделаю все, как ты скажешь. Я дам тебе деньги. Я заплачу! — сидя на полу, умолял он.

— Да?

— Да! Не думай, у меня много денег! Я накопил! Я все отдам!

— Меня не интересуют деньги, Гвоздь.

Гарик презрительно скривил губы. Жалкое зрелище. Он терпеть не мог, когда клянчат и унижаются. Настоящий мужчина, уж если обстоятельства так сложились, должен умереть стоя, а не ползать в своем дерьме и соплях. Он бы до такого никогда не опустился.

— А-а-а. Я знаю, что тебе нужно! — парень попытался подняться, но несильный пинок коленом не позволил ему этого сделать. — Тебе нужна картина!.. Да? Ведь правда? — заскулил он.

— Нет.

— Ну не тебе, так твоему боссу. Ты же тут из-за нее? — парень нервно хихикнул. — Да. Картина у меня. И она стоит огромных бабок. Тебе такие и не снились, — он с надеждой взглянул на Гарика и продолжил: — Я поделюсь с тобой! Ты отпустишь меня, а я отдам тебе четвертую часть! Двадцать пять процентов — это около трехсот штук баксов! Будешь обеспечен до самой старости. Ну?

Лицо убийцы оставалось бесстрастным, словно он не слышал предложения.

— Тебе мало? Ладно. Тогда тридцать процентов — третья часть! — по-своему расценил молчание Гарика Гвоздь. — Нет? Тогда бери половину! Пятьдесят на пятьдесят. Полмиллиона долларов — огромные деньги! Соглашайся!

Он безрезультатно пытался отыскать хоть какой-нибудь огонек заинтересованности в пустом взгляде киллера. Но его старания были напрасны. Ни единый мускул, ни одна жилка не дрогнули на лице Гарика.

— Бери восемьдесят процентов. Забирай все! Только не убивай! — в отчаянии воскликнул парень. Нервы его сдали.

— Заткнись, падла, картина уже у Шила.

Услышав новость, парень тут же умолк и мгновенно сник. Это известие окончательно сломило его. Он понял, что никаких шансов больше не осталось.

— Не вздумай сопротивляться, — на всякий случай пригрозил пистолетом Гарик. — Умрешь быстро и без боли. Ты меня знаешь.

Гвоздь устало кивнул. Он был наслышан о репутации человека, стоявшего перед ним. Умереть можно по-разному. А этот знал толк в смерти.

Несмотря на духоту, Гвоздь поежился. Его начал бить озноб. Сидя на коленях на полу, он обхватил голые костлявые плечи руками и принялся раскачиваться взад-вперед, будто убаюкивая себя. Казалось, он полностью покорился судьбе.

Спрятав ключ от входной двери в карман брюк, Гарик извлек пузырек со снотворным. Сходив на кухню и набрав чашку воды, протянул ее вместе со снотворным Гвоздю.

— Пей, — потребовал он.

Парень даже не шелохнулся. Тогда Гарик пояснил:

— От снотворного ты боли не почувствуешь. Просто заснешь, — затем добавил: — Шило хотел, чтобы ты кончился не сразу, а мучился долго перед смертью. Я нарушаю приказ. Ты меня понимаешь?

Раскачивание прекратилось. Гвоздь поднял голову, молча взял таблетки, высыпал их себе в ладонь и отправил в рот. Затем запил одним глотком. Давясь, он проглотил снотворное и вернул чашку.

— Теперь раздевайся, — взглянув на часы, приказал Гарик.

Он засек время. Через пять минут снотворное начнет действовать. Теперь нужно было торопиться, чтобы все подготовить и представить дело как несчастный случай.

Пройдя в ванную, он включил воду на полный напор. Затем привел вялого, пошатывающегося Гвоздя и усадил в ванну. Ванна быстро наполнялась. Парень начал засыпать. Взгляд его затуманивался, веки смыкались. Ему осталось жить совсем недолго.

Когда ванна наполнилась, Гарик выключил воду. Выпрямившись, он наблюдал, как спящее тело медленно съезжало вниз. Он видел, как голова скрылась под водой, как судорожно открылся рот. Гарик не испытывал ни жалости, ни сожаления, ни угрызений совести. Он вообще не испытывал никаких чувств. Это была его работа. А кроме того, Гвоздь был паразитом, не достойным жить.

Через несколько мгновений с парнем было покончено. Теперь сыскарям долго придется ломать голову над тем, убийство это или самоубийство, и зачем человеку лезть в ванну топиться, выпив смертельную дозу снотворного. Пусть думают. Улик он им, как всегда, не оставит, и потому сойдутся они скорее всего на самоубийстве и закроют дело. Так проще.

Еще раз осмотрев место преступления, Гарик удовлетворенно кивнул. Сработано чисто.

Выключив свет, он вышел из ванной и не спеша осмотрел пол. На всякий случай протер его, хотя не сомневался, что отпечатки его ботинок, даже если они и останутся, будут стерты и затоптаны задолго до приезда криминалистов. Но перестраховаться лишний раз не мешает никогда.

Когда со следами было покончено и Гарик спрятал носовой платок обратно в карман, в дверь квартиры неожиданно зазвонили. Долгий настырный звонок, пронзительно разорвавший тишину, заставил его встрепенуться. После коротких раздумий он подкрался к глазку и осторожно в него взглянул.

На лестничной площадке стояла молоденькая симпатичная девушка с белокурыми кудрявыми волосами и пухленьким личиком. Ее глаза были полны слез, а во взгляде читалась решимость во что бы то ни стало пробраться в квартиру.

Инстинктивно бросив взгляд на замок — заперт ли он, Гарик призадумался. Ситуация оборачивалась неожиданным образом. Она начинала выходить из-под контроля. Если девушку не утихомирить, она разбудит полдома. Но что предпринять? Выключить свет и ждать, когда она уйдет, или же открыть дверь, впустить ее, а там.

Но выбирать не пришлось: девушка, продолжая упрямо жать на кнопку звонка, в довершение ко всему громко захныкала:

— Боря, открывай! Открывай! Ну, открывай же. Ты же дома! Я знаю, что ты дома. Я видела свет.

Девушка громко всхлипнула и, вытерев рукавом слезы, пригрозила:

— Борька, скотина, открывай дверь! Открывай немедленно, не то все узнают, какая ты сволочь! Ну пожалуйста. Я должна тебе что-то сказать. Я беременна. — последние слова она произнесла почти шепотом, но Гарик их расслышал.

Его рука, потянувшаяся к замку, замерла на полпути. На какой-то миг он растерялся. В груди, там, где должно было быть сердце, что-то дрогнуло. Девушка. Молодая. Красивая. И внутри нее ребенок. Две жизни. Совсем невинные. Гарик засомневался. должен ли он? Одно дело, когда освобождаешь мир от вонючих хорьков вроде Гвоздя, а другое — невинное существо. Он никогда раньше не убивал беременных.

— Открывай, иначе я всем расскажу, что ты со мной сделал! — раздался за дверью истеричный крик.