Андрей Воронин - Дальнобойщики

Полковник зачеркнул второй прямоугольник и нарисовал еще один кружок. Затем вписал в него имя Гвоздь и перечеркнул крест-накрест.

Оставалась еще одна картина — репродукция с портрета шестнадцатого века и два исчезнувших бесследно подозреваемых.

На первый взгляд вроде бы все просто. Личности убийц установлены, пропавшие ценности найдены. Дело за малым — ждать результатов розыска. Рано или поздно преступники объявятся. Деваться им некуда, их фотографии с подробным описанием внешности разосланы по всем городам, по всем отделениям милиции. Только было одно «но». Розыск мог продлиться достаточно долго, а генерал Ткаченко скоро потребует результатов.

Однако внутреннее чутье, интуиция, так сказать, подсказывала, что розыск ничего не даст, что вести поиски дальше бесполезно. Скорее всего преступники мертвы. Так же, как их товарищ Гвоздь. А в том, что его убили, полковник не сомневался. Страшная и загадочная смерть Гвоздя, неожиданное исчезновение Сурка и Майкла служили косвенным подтверждением его догадок.

«Но тогда почему они мертвы? Кто приказал их убрать?» — спрашивал себя Воронин. Пока это оставалось для него загадкой. Он начертил вверху большой круг и поставил внутри него знак вопроса. Теперь схема приобрела более завершенный характер.

Откинувшись назад, полковник устало прикрыл глаза. Необходимо было выспаться. Завтра предстоял тяжелый день. Возможно, он получит ответы хоть на часть интересующих его вопросов.

Сквозь сон Воронин почувствовал, что его кто-то трясет за плечо. Он мгновенно открыл глаза. От избытка адреналина (переход от сна к бодрствованию был слишком резким) закружилась голова, а сердце в груди часто застучало, как у марафонца на финишной прямой.

— Ваша станция. — объявила проводница и исчезла за дверью купе.

Он тяжело вздохнул: вставать жутко не хотелось, но дела звали. Времени на то, чтобы помыться и побриться, не осталось. Снова придется все делать на ходу.

На перроне его встречали. Как только он вышел из поезда, подбежал молодой человек в потертых джинсах и светло-сером пиджаке, надетом на майку. Под левой рукой ткань топорщилась от кобуры.

— Алексей Петрович?

— Да.

— Лейтенант Морозов. Машина ждет за углом, — доложил он. — Разрешите?

Он протянул руку к спортивной сумке Воронина, предлагая свои услуги.

— Не нужно, — чересчур резко ответил полковник, недовольный услужливостью лейтенанта. Подхалимов он не любил. А может, у него просто было паршивое настроение, и парнишка хотел помочь от чистого сердца? Воронину стало неловко.

На служебной «Волге» они добрались до здания управления. Там, приведя себя в порядок, Воронин нанес короткий визит начальнику городского управления внутренних дел. Скорее из приличия, чем по делу. Затем занялся работой.

Следователь, ведший дело, оказался толковым мужиком, хотя с виду производил впечатление полного олуха. Капитан Гобято был пухленьким коротышкой в очках и с огромной лысиной. Он слыл редким в наше время профессионалом, от и до знающим все подноготную своей работы, но из-за нежелания и неумения пресмыкаться почти не продвинулся по служебной лестнице. Ему сужено было оставаться вечным сыщиком. Но он, похоже, не жаловался.

— Яков Карлович, что вы думаете о смертях в квартире Коробковых? Мне, как человеку постороннему, интересно знать ваше мнение, — поинтересовался Воронин.

— Господин полковник. — начал Гобято.

Но Воронин его тут же перебил:

— Только давайте без чинов и званий. Договорились?

— Если позволите. Так вот, Алексей Петрович, если вы спросите меня, убийства это или самоубийства, я вам отвечу: убийства, — заявил Гобято. — Но если вы меня спросите, есть ли доказательства тройного убийства, то я вынужден буду вас разочаровать, ответив, что никаких.

Он ожидал, что сейчас посыплется град возражений, вопросов, потребуют доказательств. Но Воронин понимающе кивнул:

— Я так и думал. Только мне сообщили, что мать Коробкова умерла своей смертью в больнице.

— Это правда. А при чем тут она?

— Вы же сказали, что убийство тройное? Коробков, его девушка. А кто же тогда третий?

— Вам разве не сообщили, что Светлана Овчинникова была беременна? Если подходить с моральной точки зрения, то ребенка тоже убили. Ведь он уже жил. Возможно, я ошибаюсь, но таково мое мнение. И будь моя воля, считал бы это убийством.

Воронин вздохнул.

— Что ж, возможно, вы и правы.

Во взгляде капитана мелькнуло уважение. Столичный полковник, в отличие от его начальника, был не дурак и не сухой формалист. Похоже, он кое в чем разбирался.

— Вы со мной согласны? Вы тоже считаете, что это убийство? Но вы ведь не располагаете всей информацией.

— Подробностей я не знаю. Однако кое-какие факты, имеющиеся у меня, наталкивают на такую мысль.

— Значит, есть еще что-то, что мне не известно? — заинтересовался Гобято.

— Да, есть. Я ознакомлю вас с этими фактами попозже. А теперь мне хотелось бы, чтобы вы посвятили меня в подробности дела.

Из груди капитана вырвался тяжелый вздох. Он извлек из ящика стола толстую бумажную папку и положил перед Ворониным. Затем пододвинул пустую пепельницу.

— Курите?

— Бросаю. И сейчас воздержусь.

— Это хорошо, — снова вздохнул капитан, на этот раз с облегчением. — Не переношу сигаретного дыма, — пояснил он.

— Зачем же тогда пепельницу предлагали?

— Для приличия. Вы — гость.

«Да, — подумал Воронин, — этот человек определенно со странностями, но в сообразительности и уме ему не откажешь. Очень своеобразная личность. Давно не встречал таких.»

— Начну с квартиры, — развязывая завязки папки, произнес Гобято. — Следов взлома не обнаружено. Отпечатков пальцев посторонних и других следов тоже. Я говорю «не обнаружено», но это еще не значит, что их нет. Вы меня понимаете? — Он вопросительно взглянул на полковника.

Воронин кивнул.

— Да, понимаю.

— На трупах следов насильственной смерти не обнаружено. На теле Овчинниковой Светланы Петровны имеется кровоподтек в области подбородка. Образовался он еще при жизни, нанесен твердым тупым предметом. Вот. — капитан протянул фотографии. — Взгляните сами.

— Возможно, ее оглушили, — высказал предположение полковник, рассматривая снимки.

— Не исключено, но доказательств нет. На теле гражданина Коробкова Бориса Сидоровича также обнаружен кровоподтек в области грудной клетки. Как и в случае с его подружкой, получен он перед смертью. Других физических повреждений нет.

Взяв следующую фотографию, протянутую Гобято, Воронин принялся ее изучать.

— Что касается смертей, то обставлены они как самоубийства, — продолжал капитан. — Причины мы не знаем. Предположительно Овчинникова покончила собой в состоянии аффекта, обнаружив труп парня. Орудие самоубийства — короткий обоюдоострый нож из высокопрочной легированной стали. Ручная работа. Оружие она раздобыла в квартире Коробкова.