Дмитрий Петров - Призрак киллера

Нина спала долго. Это не был здоровый сон, это было тяжелое состояние забытья, в которое женщина вогнала себя сама кокаином.

На улице уже стало темнеть, когда она открыла глаза и пустым взглядом посмотрела на сидящего в кресле возле кровати Щелкунчика.

— Я все еще жива? — медленно сказала она, приподнимая голову с подушки. Волосы ее рассыпались по плечам, а лицо было все еще бледно, но необычайно красиво. — Я вижу или все это происходит со мной в предсмертном сне?

Щелкунчик промолчал и только слабо улыбнулся. Прошедшие часы были и для него нелегкими, и он еще не вполне пришел в себя от внутренней борьбы.

— Я совершенно не ожидала этого, — произнесла женщина и покачала головой.

— Чего не ожидала? — не понял Щелкунчик. — Ты думала, что я оставлю тебя и уйду, не попрощавшись?

Наступила пауза, в течение которой они глядели друг на друга, причем Нина — так, словно видела Щелкунчика впервые.

— Ты и должен был уйти, по моим расчетам, — наконец сказала она. — Но я была уверена, что мне не суждено проснуться после твоего ухода.

Щелкунчик подпрыгнул в кресле и вытаращился на Нину. Он попытался что-то сказать, но слова застряли у него в горле и раздался какой-то писк… Нина смотрела ему в глаза и не отводила взгляда. Зрачки все еще были расширены, но уже в меньшей степени, чем раньше, — действие кокаина ослабло.

Теперь женщина сидела на кровати, а голос ее звучал тихо, проникновенно.

— Почему ты не убил меня? — спросила она. — Почему ты тянешь, медлишь? Почему ты бездействуешь?

За окном было темно, свет в комнате не был включен, и потому во всей обстановке было что-то инфернальное, фантасмагорическое…

Наконец Щелкунчик собрался с духом и спросил банальное:

— Что ты имеешь в виду? — и сам же услышал, как неестественно, напряженно прозвучал его голос.

— Ты ведь должен был убить меня, — сказала Нина отрешенно, спокойно, как будто речь шла вовсе не о ней или как будто она, как Щелкунчик, привыкла произносить такие слова. — Разве не так? Я это почти сразу поняла, когда ты вошел днем… Я увидела тебя на пороге и поняла, зачем ты явился… И когда ты сказал, что тебе дали мой адрес. Кто же может дать тебе мой адрес и послать тебя сюда, если не банк «Солнечный»? — Нина перевела дух и закончила упавшим голосом: — Вот я и спрашиваю у тебя: почему ты все еще не сделал этого? Или ты ждал, пока я проснусь? Тогда вот…

Щелкунчику нужно было взять тайм-аут, и он воспользовался полуминутной передышкой.

— Зачем же ты тогда?.. Зачем же тогда ты говорила со мной и… И отдавалась мне, если знала… Если думала, — поправился он запоздало, — если знала с самого начала, что я пришел тебя убить?

Нина усмехнулась:

— У каждого, наверное, свой способ прощаться с жизнью. Во-первых, я хотела оттянуть время. Сам понимаешь, это такая человеческая слабость — бояться и пытаться отодвинуть хоть на минуты, хоть на секунды… А потом я приняла меры. Мне помог кокаин. Я решила, что нужно попрощаться с жизнью как следует. Вот я и устроила себе праздник… Фестиваль. — Нина опять усмехнулась.

Вот это да… Так, значит, все, что у них было, — это Нина прощалась таким образом с жизнью?

— Как же ты могла? — спросил ошеломленный Щелкунчик. — Как ты могла спать со мной, заниматься любовью в то время, как знала, что я пришел убить тебя?

— А кто тебе сказал, что ты мне не нравишься? — ответила спокойно Нина. — Кто сказал, что ты не мужчина в моем вкусе? Может быть, мне нравится заниматься любовью с убийцей… Меня это очень возбуждает.

— И что ты чувствовала в это время? — прошептал Щелкунчик, которого вообще потрясли слова женщины.

Она прошла через комнату и села к нему на колени — обнаженная, горячая…

— Что я чувствовала? — спросила она, как будто недослышав его. — Я чувствовала вожделение… Кокаин помог мне возбудиться, но на самом деле мне сейчас даже кажется, что наркотик был лишним. Ты возбуждаешь меня и без всякого кокаина. — Она произнесла все это, и губы ее извивались прямо перед глазами Щелкунчика. Он даже испугался, что будет изнасилован вновь. Но до этого дело не дошло. — Ну, так что же ты не убил меня? — с вызовом спросила опять Нина. — Честно говоря, ты разочаровал меня. Я так надеялась, что ты убьешь меня во сне. А ты дождался моего пробуждения… Наверное, ты хочешь, чтобы я приняла смерть в полном сознании… Да? Ты, может быть, садист?

Она засмеялась, и ее смех прозвучал ужасно… Щелкунчику уже давно не было так страшно, как сейчас, в этой пустой квартире, наедине с голой женщиной, говорящей с ним так прямо и вызывающе-откровенно.

— Я не буду тебя убивать, — сказал он наконец.

Через час он ушел из ее квартиры, так и не сказав Нине о том, что в данный момент считал для нее самым важным, — кто убил ее брата…

А дома все было очень удачно, потому что Надя купила билеты на самолет, и теперь посреди комнаты стояли два чемодана, а вокруг них суетились Кирилл с Полиной. Они укладывали вещи, которые Надя вынимала из шкафов и передавала им. Сборы на лето были в самом разгаре.

У Щелкунчика защемило сердце при виде всей этой картины. Теперь ему предстояло как-то сообщить жене и детям, что его планы изменились и что он не сможет поехать с ними сейчас. К тому же он вспомнил, что так и не удосужился купить детям обещанные им подарки. Они вообще заслужили — тем более что закончился учебный год и они ждали поощрения.

Щелкунчик вызвал Надю на кухню и, стиснув зубы, сообщил ей о том, что сейчас он отправит ее с детьми в Латвию, а сам приедет позже.

Как ни странно, Надя восприняла это довольно спокойно, а может быть, ему это только показалось — Надя вообще умела владеть собой.

— А я примерно так и думала, — сказала она, пожав плечами. — Мне почему-то казалось, что ты так и не поедешь с нами.

— Но я совсем скоро приеду, — возразил Щелкунчик, искренне надеясь на то, что это правда. Просто именно сейчас обстоятельства не позволяли ему выпутаться так внезапно. Он бы не смог потом уважать себя.

— Когда ты приедешь? — прямо спросила Надя, и глаза ее сделались грустно-холодными, отчужденными.

— Скоро, — повторил Щелкунчик. — Ты же понимаешь, что я не могу сказать точно…

— Это я понимаю, — произнесла Надя. — Пора уж мне и привыкнуть к твоему стилю жизни. Непонятному для меня стилю… Мне непонятно другое…

Она не успела закончить, потому что зазвонил телефон, и они оба вздрогнули. Телефон — враг их жизни.

— Ну и как? — раздался тихий голос на другом конце провода, стоило Щелкунчику поднять трубку. — Кажется, вы не торопитесь? Вы что, не понимаете, что чем скорее вы сделаете свою работу, тем скорее ваша семья и вы сможете поехать отдыхать?

Щелкунчик промолчал, ждал, что будет дальше.