Николай Стародымов - След мстителя

«Но зачем? — недоумевал Харченко. — Какой смысл?..»

Истина вдруг открылась во всей своей обнаженной простоте. Какой смысл? Да самый элементарный! За последние несколько дней в Москве проявилось несколько трупов. В числе убитых оказались профессиональный киллер, несколько дельцов наркомафии и их телохранители… Причем все это громко, со стрельбой сначала в городе, потом рядом с международным аэропортом… Понятно, что это получило огласку, происшедшим заинтересовалось руководство. Кто их всех «замочил»? Неведомо. А это для уголовного розыска непростительно. Те же журналисты, например, «Дорожный патруль», наверное, уже достали угрозыск своими расспросами. Значит, для успешного закрытия всей этой кипы «дел» необходима конкретная жертва. При этом было бы идеально, если столь многоопытный убийца погибнет при задержании и не сможет отвечать на вопросы. Тогда все причастные к данному расследованию смогут довольно потереть руки: потому что под эту марку можно списать сразу несколько «дохлых» «висяков».

Все логично. Харченко даже матюкнулся вполголоса — как же о вероятности подобного развития событий он не подумал раньше! Ведь это же элементарно!.. Ай да Буераков… При этом Александр сейчас даже мысленно не осуждал Леонида Васильевича и его сотрудников-розыскников, чувствуя досаду только на себя. В последнее время их так захлестнул вал преступлений, что возможность «списать» хотя бы какую-то часть «мокрух» можно расценить как благо. Тем более что ни о вранье, ни о «приписках» речь не идет — он и в самом деле имеет отношение к некоторым из этих убийств.

…Что ж, будем считать, что с этим определились. Но как же тогда быть дальше?

Домой возвращаться нельзя ни в коем случае. Там его непременно должна поджидать засада. Впрочем, по городу шастать слишком долго тоже не дело — возможно, в ближайшее время у постовых появится его фоторобот. Хотя… Хотя вряд ли. Ведь тогда Буеракову придется как-то объяснять свое знакомство с Харченко. Да и Васильковский может узнать о происшедшем, а с Мишей Буераков вряд ли поделился своим планом убийства Александра. Правда, его мог сфотографировать или хорошо запомнить тот парень, который опознал его у метро. Сможет ли он составить его точное описание? Их ведь учат этому… И к слову, как он сумел опознать, вычленить из толпы именно его? Хотя глаз у оперативника наметанный — мог просто обратить внимание, что Харченко не столько книги на лотке разглядывает, как обстановку изучает…

К тому же задерживать его невыгодно все по той же причине: никто не может поручиться за молчание находящегося под стражей человека.

Таким образом, при всем богатстве выбора вариантов дальнейших действий не видится: единственное, что Александра может хоть как-то оправдать, — выход в кратчайшее время на подлинных преступных воротил. Кроме того, есть еще надежда на то, что, задерганная валом криминала, милиция вряд ли станет очень уж долго держать под наблюдением его квартиру. Оружие у него есть, деньги тоже. Какое-то время можно и побомжевать. Благо, погода позволяет.

«Куда, кстати, меня занесло?»

Троллейбус катил по проспекту Жукова. Тут недалеко находится улица Живописная. Александр когда-то наведывался сюда, когда от него в первый раз ушла Анна. Тут проживала совершенно чудная женщина, на которой он, вполне возможно, женился бы, если бы… Если бы не надеялся, что Анна вернется. Она и в самом деле тогда вернулась. А потом жизнь закрутила, и он с ней долгое время не встречался.

В Москве вообще иной раз встречаются улицы с очень красивыми поэтичными названиями: Живописная, Изумрудная, Ивовая, Заповедная, Лазоревая… Да и «Парковая» звучит неплохо — если бы все шестнадцать их не значились по номерам… От одних названий веет теплом и уютом. В отличие от Шарикоподшипниковых, Мартеновских, Высоковольтных и Газгольдерных.

…А ведь к ней, к прелестнице Мариночке, можно бы наведаться. Даже пожить, при необходимости, какое-то время. А главное, от нее можно сделать все звонки, не опасаясь доставить человеку неприятности. Она ведь и впрямь не знает, где и как можно разыскать его. А телефон — если засада дело рук Буеракова, номер домашнего телефона у него и без ее помощи имеется. Ну а Михаил… Очень не хотелось Александру подозревать к тому же еще и Михаила.

Харченко начал протискиваться к выходу, чтобы пересесть на трамвай.

Сначала затемнился глазок — в него кто-то взглянул. В следующий миг за дверью раздался радостный визг, загремели защелка и цепочка, и она с грохотом распахнулась. Марина тут же повисла у Александра на шее.

— Паразит ты такой! Его ждешь, ждешь… Сколько ж веков ты у меня не появлялся?!

Сказать, что Марина так уж без памяти влюблена в Александра, было бы не совсем верно. Она относилась к нему прекрасно. Как и к нескольким другим мужчинам. Как и вообще к мужчинам. Но вместе с тем назвать ее всем известным хлестким коротким словом вряд ли повернулся бы язык у тех, кто ее хоть немного знал. Она просто очень любила жизнь, которую не мыслила без мужчин. И плевать ей было на то, как к ней относятся соседки.

Быть может, один лишь Харченко понимал, как она несчастна и одинока в своем стремлении урвать у жизни как можно больше. Она ощущала это его сочувствие и понимание, тянулась к нему, возможно, чуть больше, чем к другим друзьям-приятелям, — не только как к «постельному» мужчине, но и как к другу, которых у нее в жизни было очень немного.

— Только не говори, что ты ненадолго и что ты только по делу! — трещала она, втаскивая его в квартиру. — Сейчас я на стол чего-нибудь соображу — и тогда мы с тобой поговорим. Договорились?.. Я так понимаю, что с женой ты помирился, поэтому и заезжать ко мне перестал. Или опять она от тебя дернула, раз ты снова у меня нарисовался? Я ведь тебе только для того нужна была, а может, и сейчас то же самое, чтобы сопли твои утереть да хозяйству твоему не давать застаиваться… Не так? Ладно, я понимаю, не спорь… Где ты сейчас? Пошли на кухню, я буду обед готовить, а ты мне рассказывай… Ты знаешь, кстати, Валька замуж вышла. Помнишь ее? Красивая такая, даже я ей завидовала… Такого мальчика отхватила — закачаешься. А ведь стервоза была — клейма негде ставить… Ты служишь или уволился?..

Харченко улыбался. Он знал, что, пока Марина не угомонится, пытаться вставить слово, даже если захочешь ответить на ее же вопрос, бесполезно. Такая вот у нее кипучая натура. Огонь-девица.

Уловив паузу, он таки сумел ею воспользоваться:

— Мариночка! Я сейчас пару звонков, чтобы потом не отвлекаться…

— Ну вот, — мгновенно обиделась подруга. — Не успел появиться — уже дела.

— Так ведь это чтобы потом…

— Ладно уж, иди звони, ври женушке, что на симпозиуме задерживаешься и у нее же заночуешь.