Евгения Горская - Знать правду не страшно

— Кто-то пытался выдать себя за Алису.

— Что? — обалдел Денис. — Как это?

— Вот так, — Лада, зло усмехнувшись, достала из сумки и протянула ему принтерный лист. — Это штраф, который пришел Алисе. Посмотрите внимательно, на фото не она.

— А кто? — еще не понимал он.

Лада говорила, он внимательно слушал. То есть делал вид, что слушает.

Слова отдавались в голове тяжелым стуком, как грохот кувалды.

Потом, когда жена Прохора ушла, он немного постоял, привалившись спиной к перилам лестницы. Лист он продолжал держать в руке и боялся на него взглянуть.

Еще утром он целовал маленькую родинку над верхней губой, которая на фотографии выглядела дефектом печати.

Родинка была почти незаметная.

Поднимался Денис медленно. У Катиной двери постоял, не решаясь ее отпереть. Хотелось убежать отсюда, подальше от этого дома и района, и больше никогда здесь не появляться.

Он мог зайти в соседнюю квартиру, которую продолжал снимать, и спрятаться там, но даже не подумал об этом.

Денис достал ключи и отпер дверь.

Катя выбежала к нему улыбающаяся и счастливая, и он тупо смотрел, как улыбка на ее лице сменяется недоумением.

Он молча протянул ей листок и тихо сказал:

— Тебе нужно где-то спрятаться.

Как ни странно, голос прозвучал ровно, обычно. Денис слабо этому удивился.

Катя не стала делать вид, что не понимает, почему он так странно на нее смотрит. Она не отдернула руку, когда он протянул ей копию штрафа, не посмотрела на него с недоумением. То есть посмотрела, но только на какое-то мгновение. Потом она опустила глаза и молчала.

— Алисе пришел штраф, — объяснил он. — Ты превысила скорость.

Ему хотелось, чтобы она начала говорить и немедленно все объяснила, а он бы ей верил и нет. Он бы не верил, но еще были бы какие-то сомнения.

Какая-то надежда…

Катя мельком взглянула на штраф и, сжав лист в руке, ушла в комнату. Отвернулась к окну.

— Тебе нужно где-то спрятаться, — Денис продолжал стоять у порога. — Я отвезу тебя в квартиру к своим родителям, они сейчас на даче. До осени не появятся.

Катя молчала.

Денис кашлянул.

— Кать, ты меня слышишь?

— Уходи!

— Катя, тебе надо спрятаться!

— Уйди, — снова попросила она.

Она еще была его Катей, его руки еще помнили ее тело.

Еще можно было подойти и потребовать объяснений. И попробовать им поверить.

Денис брезгливо взялся за ручку двери, как будто та была испачкана чем-то липким, противным. Дверь за ним захлопнулась с мягким стуком.

Спускался он медленно, останавливаясь на каждой площадке.

Еще можно было вернуться, но он этого не сделал.

Он переночевал в квартире родителей, потом отсидел день на работе.

Жизнь продолжалась, даже чуткая Ксения ничего не заметила.

По утрам он долго еще просыпался, чувствуя тоску и боль, и собирался вечером, после работы, поехать к Кате узнать, что с ней происходит. Помочь ей, если ей будет нужна помощь. В рамках закона, конечно.

Он не поехал и даже не позвонил.

Она знала, что нужно спрятаться, и понимала: негде и невозможно.

— Ты меня переиграла, — усмехнувшись, сказал Вадим. — Я решил на тебе жениться.

— Я с тобой не играла! — возмутилась тогда Катя.

Они оба знали, что это ложь. Она делала все, чтобы отнять у Ники Вадима.

Она слишком поздно поняла, что быть женой Вадима не хочет.

Она поняла это в тот момент, когда увидела его с беременной женщиной.

Незадолго до этого он перевел два миллиона долларов на ее имя. Перевод был не прямой, Вадим проговорился, что отследить эти деньги практически невозможно.

Выбор был очень простой. Либо стать свободной и независимой, либо всю жизнь подчиняться Вадиму, выполнять его желания, нянчиться с его детьми и каждую минуту бояться, что он поменяет ее на какую-то другую женщину.

Пожалуй, страх, что она не продержится в качестве жены дольше Ники, сыграл решающую роль.

А может быть, решающую роль сыграло то, что Вадима она не любила. Она от него устала. Она слишком долго следила за каждым своим словом, играя роль заботливой няни.

Спрятаться было невозможно и негде, но Катя достала с антресолей дорожную сумку, кинула в нее смену белья, попавшуюся под руку блузку, еще какие-то вещи. Сунула руку под стопку постельного белья, пошарила, точно зная, что ничего там не обнаружит.

Таблетки она хранила на тот случай, если все пойдет неправильно.

Все пошло неправильно, но таблетки пришлось потратить на заявившуюся сюда Дарью.

Кате тогда удалось спокойно посмотреть на протянутую ей копию штрафа ГИБДД.

— Да, я в тот день брала машину Алисы, — вздохнув, объяснила Катя. — Она разрешала мне брать свою машину, а я давала ей свою.

Ложь выскочила сама, Катя успела удивиться, что так быстро находит правдивые аргументы.

Каждый, кто хоть немного знал Алису, в эту сказку не поверил бы. Алиса над машиной тряслась. О том, чтобы кому-то ее одолжить, и речи быть не могло.

Но у Дарьи рассказ вопросов не вызвал.

— В тот день Алиса была в клинике. Я это точно знала, она ходила на прием к моей маме. И я…

Катя тогда Алисе очень помогла. Сама отвезла в клинику, поболтала с мамой, пока Алисе снимали кардиограмму. Ей везло в тот день, Алиса, отправляясь на кардиограмму, оставила сумку в мамином кабинете. И Катя вынула из сумки ключи от машины.

Ключи она тем же вечером бросила около Алисиной машины.

Ключи заметил кто-то из соседей, повесил в подъезде написанное от руки объявление. Объявление висело недолго.

Потом Алиса смеялась и жаловалась Кате на собственную рассеянность. Алиса любила даже собственные недостатки.

Катя прижала ладони к щекам.

— Мне хотелось проследить за Денисом. Я его ревновала. Послушай, он скоро придет… Давай встретимся вечером, я позвоню Ладе, объясню. Только звонить буду при тебе, ладно? При тебе как-то проще. Господи, какая я идиотка!

Она не поняла, верит ей Дарья или нет. Но встретиться вечером незваная гостья согласилась и даже сама предложила, чтобы Катя приехала в пустующую квартиру. Кате повезло, Дарья попросила воды. И повезло, что в холодильнике была минеральная газированная вода, минералка заглушала привкус таблеток.

Вечером Катя, конечно, никуда не поехала.

Она дрожала от страха и боялась, что Денис это заметит.

Все обошлось, только спасительных таблеток у нее больше не было.

Таблетки она выписала сама, взяв у мамы бланк и поставив нужные печати. В аптеке боялась, что написала что-нибудь неправильно, но рецепт подозрений не вызвал.

Это было сразу после того, как она увидела Вадима и беременную. Тогда еще четкого плана не было, только желание избавиться от Вадима и стать свободной.

Свободной и обеспеченной.

Не только Нике не хотелось идти училкой в школу, Кате тоже.