Марина Серова - Преступление высшей пробы

— Я вас слушаю.

Вместо ответа Солодовников подошел к столу и положил на него брошь с большим черным камнем.

Я чуть не взвыла. Опять эта реликвия! Преследует она меня, что ли…

Полковник и следователь не смогли скрыть своего изумления.

— Это та самая брошь? — спросил полковник ледяным тоном. — Которая якобы утеряна?

Кирьянов не смотрел в мою сторону, но я точно знала, что вопрос был задан именно мне.

Однако Солодовников принял его на свой счет и преспокойно ответил:

— Да, она самая. Случайно обнаружил.

— И вы решили добровольно сдать его следствию? — ввернула я, холодно посмотрев на своего клиента.

Мы ведь все уладили, что это ему стукнуло?!

— Ну тут вы несколько перегнули палку, Татьяна Александровна. — К моему изумлению, обычно строгий и сдержанный Белояров сейчас широко улыбался. — Все-таки Олег Анатольевич не похищал эту брошь. Конечно, вы приняли правильное решение, — обратился следователь уже непосредственно к Солодовникову.

— Если от меня требуется что-то подписать, я имею в виду порядок оформления… — Солодовников вопросительно посмотрел на следователя.

Тот хотел было ответить, но тут вмешался полковник:

— Я считаю, что нам ни к чему лишний раз разводить весь этот формализм и плодить кучу лишних бумаг, — властно заявил он. — Данное ювелирное изделие можно приобщить к ранее составленной описи. Вы как, поддерживаете? — вопрос относился к Белоярову.

— Думаю, это оптимальный выход, — кивнул следователь и обратился к Солодовникову: — Хотите лично присутствовать при уточнении описи?

Олег покачал головой.

— Нет, это вовсе не обязательно, если, конечно, в моем присутствии нет жесткой необходимости.

— Нет, ваше присутствие совсем не обязательно, — возразил следователь.

Олег кивнул и вопросительно посмотрел на полковника.

— Если от меня больше ничего не требуется, то я…

Полковник кивнул.

— Конечно, не смею вас задерживать.

Солодовников собирался выйти из кабинета, но тут встряла я:

— Олег Анатольевич, позвольте вас подвезти, — предложила я, едва сдерживая негодование. — Нам с вами надо уладить кое-какие формальности.

Солодовников с беспокойством посмотрел на меня.

— Конечно, буду рад, если вам не трудно.

— Не трудно, — почти прошипела я, старательно растягивая губы в улыбке.

Ну сейчас я тебе устрою…

Мы направились к выходу, но тут меня окликнул полковник:

— Татьяна Александровна, буквально на два слова.

Кирьянов дождался, пока следователь Белояров выйдет из кабинета вслед за Солодовниковым, после чего обратил свой взор на меня. И этот взор не сулил мне ничего хорошего.

Однако я и не думала бояться добродушного Кири и в ответ на его мрачный взгляд лишь весело улыбнулась.

— Ну, и как это прикажешь понимать? — Кирьянов кивнул на дверь, в которую только что вышел Солодовников. — Откуда она все же взялась? Ты ведь говорила, что сама попытаешься отыскать эту брошь, соловьем разливалась. И что теперь? Как она оказалась у Солодовникова, а не у тебя?

Полковник буквально обрушил на меня поток вопросов, но я по-прежнему оставалась невозмутимой.

— Дело закрыто, — напомнила я близкому к стадии кипения полковнику, — преступник изобличен, ценности столетней давности возвращены. Чего ж вам боле?

Но полковник не унимался.

— Так ты поэтому ходила вокруг меня как кошка, все выспрашивала, вынюхивала, — недовольно бурчал Киря. — Ты ведь с самого начала знала, что брошь у него. Зачем меня-то пыталась в заблуждение ввести? Неужели опасалась, что я запрошу ордер на обыск в квартире твоего клиента?

С самого начала я знала, что брошь вовсе «не у него», но посвящать Кирьянова в эти подробности не стала. Хотела ведь как лучше! К тому же мне было немного обидно из-за необоснованных подозрений полковника. Обыска я, конечно, опасалась, но вовсе не в доме моего клиента.

— Ну, считай, что это моя маленькая недоработка, — миролюбиво предложила я. — Ведь все закончилось, чего уж теперь копья метать.

— Не надо было делать из меня дурака, — сердито буркнул неподатливый Киря.

Он рассерженно запыхтел.

— Ох и шельма же ты, Татьяна!

— Есть немножко, — не стала я отрицать. — Ну теперь-то ты все сказал? Тогда я пойду, а то как бы он не сбежал, — с беспокойством пояснила я, имея в виду Солодовникова.

Кирьянов еще больше насупился и ничего не ответил. Оставив полковника изливать свое негодование в одиночестве, я поспешила к своему авто.

— А теперь, будь так добр, объясни, что все это значит. — Я вела машину, не глядя на расположившегося рядом со мной Солодовникова. — Чего ради ты затеял весь этот спектакль, да еще поставил меня в дурацкое положение?

У меня появилось стойкое ощущение, что наш разговор с Олегом — почти точное воспроизведение моей давешней беседы с рассерженным Кирьяновым.

Я была уверена, что сейчас испытываю эмоции, идентичные тем, что чувствовал Киря, и теперь мне уже не хотелось над ним подшучивать.

— Ну так что? Ничего не хочешь пояснить? — поскольку Олег действительно не спешил с разъяснениями, задумчиво глядя прямо перед собой.

— Да нет, поясню, конечно. — Он вдруг словно очнулся от какого-то странного забытья. — Зря ты так разошлась, не хуже Алки. Та тоже, чуть что — и сразу в крик. Вот и ты, того гляди, в меня вцепишься. Только лицо не поцарапай, мне еще сегодня в суде выступать.

Час от часу не легче! Теперь он еще и сравнивает меня со своей истеричной женой, с которой к тому же собрался разводиться.

Я молчала, стиснув зубы. Заговори я в этот момент, и Солодовников узнал бы о себе много нового, а заодно получил бы возможность оценить мое виртуозное владение родным языком.

— Ты знаешь, решил я все-таки избавиться от этой реликвии. — Опять это слово…

— Ты же собирался купить Ольге с Матвейкой квартиру? — Я все еще не понимала своего взбалмошного клиента.

То одно, то другое, внезапный разворот на сто восемьдесят градусов…

— Квартиру я так и так куплю, — заявил Солодовников. — Я уже варианты начал присматривать. С Олей я, кстати, виделся. Ей, конечно, тяжело там оставаться, тоже хочет поскорее оттуда уехать. Так я ей сказал, чтобы она самодеятельностью не занималась, вместе все решим.

Тон Олега меня удивил. Похоже, этот неисправимый донжуан наконец понял, что значит ответственность за самых дорогих людей.

— Так что новое жилье я для них куплю, — продолжал Олег, — но только на свои собственные деньги. Которые я сам заработал. А эта брошь, будь она неладна, и без того уже столько дел натворила, надо это как-то прервать.

— Да ты прямо продвинутый эзотерик, — усмехнулась я, хотя в чем-то была с ним согласна.