Ника Иванова - Услышь моё молчание [СИ]

Алекс вот уже несколько дней перебирал в голове варианты, как бы ненавязчиво пригласить Германа провести вместе новогодние праздники. Хотелось бы увезти его в загородный дом, в тишь и уют большого дома, окружённого старым садом. Летом там было замечательно. Множество фруктовых деревьев, яркие клумбы, небольшой декоративный пруд. Алекс сам редко бывал там из-за загруженности на работе, хотя и любил этот дом, построенный ещё покойным отцом для них с матерью. Она после его смерти предпочла уехать за границу, где через год неожиданно для всех знакомых вышла замуж за профессора литературы. Милый хороший человек, на которого мама теперь изливает излишки своей нерастраченной на них с отцом любви и заботы. Алекс был рад за неё. Он оставил в доме работать садовника, нанятого родителями, и приезжал лишь тогда, когда хотелось глотнуть свежего воздуха и набраться сил.

Уже собираясь войти в здание издательства, Алекс остановился, услышав своё имя. Его стремительно догонял высокий молодой мужчина с темно-русыми, растрёпанными на зимнем ветру волосами. На довольно симпатичном лице сияла приветливая улыбка, а голубые глаза внимательно вглядывались в Алекса. Глеб Горянский собственной персоной. Они как-то познакомились в Усадьбе, когда ему удалось уговорить Германа поехать туда вместе. Приятный человек, и судя по всему, отличный друг. И, наверное, тот, благодаря которому можно узнать Германа лучше.

− Добрый вечер, Глеб. Вы к Герману?

− Да. А тоже к нему? — спросил Горянский, удобнее перехватывая увесистый пакет в руках.

− Я звонил ему после обеда несколько раз, но безрезультатно. Телефон отключён. Он ведь никуда не уехал?

− Нет, он точно дома. Просто… В этот день погиб отец нашей Златки, и… Он был другом Германа. В общем, тяжёлый день.

− Вы приехали составить ему компанию? — поинтересовался Алекс, пытаясь скрыть в голосе разочарование. Побыть вечером наедине явно не получится.

− Не люблю, когда в таком настроении он остаётся один. Нервничать начинаю, как озабоченная мамаша, − криво усмехнулся Горянский, словно стесняясь своей заботы о друге. — Просто… У меня есть причины беспокоиться о нём, Алекс. Он мой лучший друг. Самый лучший, не поймите неправильно.

− Ну что вы, Глеб. Я всё прекрасно понимаю, − ответил Алекс и в этот момент в кармане Горянского зазвонил телефон. Он, одной рукой удерживая пакет, выудил его и ответил, извинившись.

− Здравствуй, прекрасная Елена. Ужасно рад тебя слышать… Даже третий раз за день. Всё равно рад… Да, я уже возле дверей издательства. Продукты купил, пойду сейчас разгонять тоску… Я тоже хотел бы тебя сегодня увидеть, но ты же понимаешь… Умница… Да, скорее всего завтра вечером… До встречи!

− Глеб, простите меня, что вмешиваюсь, но… Может быть, сегодня я побуду с Германом? — вдруг предложил Алекс, понадеявшись на удачу. Глеб ненадолго задумался, а потом задал весьма неожиданный вопрос:

− Скажите, Алекс, в чём заключается ваш интерес к Герману?

− Хм… Это не совсем ваше дело, Глеб, но я всё же отвечу. Он мне безумно интересен, причём давно, ещё с момента нашего знакомства. Герман очень яркий, необычный человек. И если бы он ответил мне взаимностью, я был бы счастлив.

− Даже так… Учтите, Алекс, вам будет нелегко, но… Знаете, мне нравится, какой он рядом с вами. Таким я его давно не видел. Держите, − Глеб неожиданно тепло улыбнулся и протянул Алексу пакет с продуктами, а затем, нырнув рукой в карман, он передал и связку ключей.

− Спасибо за доверие, Глеб. И удачи с Рыжим Чудом, − не удержался от ответной улыбки Алекс. — Она тоже замечательная.

− Я уже знаю.

Как только Гриневский вошёл в квартиру, его тут же окутал полумрак и тихие печальные переливы гитары. Прекрасная акустика давала возможность расслышать каждую ноту, каждый оттенок. Красивая испанская мелодия бередила душу печалью. Алекс осторожно пристроил пакет на тумбочке, повесил на вешалку пальто, разулся и тихим шагом отправился на кухню. Он оставил пакет с продуктами на столе и всё также осторожно и крадучись прошёл в гостиную. Там царил такой же полумрак и силуэт Германа на фоне высокого окна Алекс разглядел не сразу. Парень сидел на подоконнике, вытянув одну ногу и согнув в колене другую. В руках он как-то равнодушно крутил высокий бокал, наверное, с вином, если судить по бутылке, стоящей на полу. Герман был где-то далеко, слишком далеко.

− Привет, − чуть повысив голос, чтобы сквозь звуки музыки хозяин квартиры его услышал, произнёс Алекс. Он стоял в нескольких шагах от Германа, и тот не мог не обратить на него внимания, вот только реакция парня стала неожиданностью. Он словно вихрь слетел с подоконника, на ходу разворачиваясь и занимая боевую стойку. Бокал с жалобным звоном разбился.

− Чёрт! Алекс! — выдохнул облегчённо Герман.

− Прости, − Гриневский поднял руки в успокоительном жесте, развернув открытые ладони к Герману. — Не хотел тебя испугать.

− Как ты сюда попал? — всё ещё насторожённо спросил парень, но напряжение из позы ушло.

− Глеб дал ключи. Мы встретились внизу. Ты не отвечал на звонки, меня это обеспокоило. Оказалось, что нас таких сердобольных двое, − усмехнулся Алекс, подходя медленно на пару шагов ближе. — Я напросился пойти к тебе вместо него. Ты против?

− Нет. Не знаю, − покачал головой Герман. — Неожиданно просто. Проходи. Тебе чего-нибудь налить?

− Я не прочь попробовать вина, − Гриневский кивнул на бутылку, стоящую на полу. Она была почти полной. — Только давай ты разберёшь продукты на кухне, а я соберу осколки. Ты босой, можешь порезаться.

− Ещё одна нянюшка Арина на мою голову, − усмехнулся Герман и пошёл на кухню, где торжественно вручил своему нежданному гостю совок и веник.

− А ты, похоже, не только готовить научился в Китае, − припомнил Алекс стойку Германа, когда они устроились на диване в гостиной и пили вино.

− Меня всего лишь научили правильно защищаться. Чтобы освоить боевое искусство, нужны долгие годы тренировок, Алекс. Я всего лишь знаю несколько приёмов, хотя они весьма действенны.

− Отец Златы… Он был твоим близким другом? — осторожно задал Гриневский вопрос.

− Хочешь узнать, был ли он моим любовником? — горько усмехнулся Герман, глядя в глаза мужчины, сидевшего так близко. Быть может слишком близко для вечера, когда тоска и одиночество захлестнули его с головой. — Не был. Стас был моим другом, единственным, который был рядом в тяжелые времена, хотя и недолго. Знаешь, так иногда бывает. Незнакомец появляется в твоей жизни, и такое чувство, что ты знал его всегда. Ты впускаешь его в душу безоговорочно, и он прочно там поселяется, занимая одну из ниш. А когда уходит, остаётся никем незаполненная пустота. Так получилось со Стасом.