Александр Фишман - Мертвые головы

Хлебосолов курил у открытой форточки, наблюдая в окно за потешной пегой беспородной собачонкой, радостно и бестолково носящейся по двору.

В дверь позвонили условным сигналом, и он услышал, как кто-то из девочек открыл ее.

— Кирилл, привет!

Хлебосолов обернулся.

— А, Витяша. Здорово, коль не шутишь.

— Да никогда в жизни. Это ведь ты у нас шутник, а я при тебе и не берусь.

— Льстишь, негодник.

— И не думаю. Мамочка у себя? Мне с ней переговорить надо.

— У себя. Но она занята.

— У нее кто-то есть?

— Нет. Она по телефону решает одну наиважнейшую проблему.

— Какую, если не секрет?

— Она собирается вызвать сюда негритянку из Новосибирска. Спецзаказ.

— Негритянку? Х-ха! Знаю я здесь одного негритоса.

— Только одного?! — изобразил на лице удивление Кирилл.

— Очень остроумно! — Витяша улыбнулся, продемонстрировав свои фирменные ямочки на щеках. — Я же говорю, это ты у нас шутник!

— Да ладно тебе.

— Хочешь познакомлю?

— С кем?

— Да с негром этим. Теряешь нить разговора. Это от никотина.

— Нет уж, спасибо. Чего не надо, того не надо, — хмыкнул Кирилл.

— Зря отказываешься. Вот такой парень. Культурный, симпатичный. По-русски так потешно лепечет. А на банджо играет — закачаешься!

— Не всем же, Витяша, повезло как тебе. К сожалению, я не могу должным образом оценить всех достоинств твоего друга в силу примитивизма сексуальной ориентации, заложенной в меня природой. Не обессудь.

— Над недостатками не следует убиваться, их надо безжалостно искоренять!

— К сожалению, мой необычный друг, мне мои недостатки в миллион крат милее, чем достоинства всех остальных людей вместе взятых.

— Что ж, мне остается только скорбеть над человеком, к которому природа не была достаточно снисходительной!

— Скорбеть я тебе запретить не могу. Только делай это тихо, а то я вспыльчивый.

— Как скажешь. Юлька здесь? — прекратив пикировку спросил Витяша.

— Нет, — ответил Кирилл, поймав себя на том, что вопрос заставил его напрячься.

— Черт, уже несколько дней не могу ее поймать! Как сквозь землю…

— Зачем она тебе?

— Да заняла у меня стольник на два дня, а уже неделя прошла. Конечно, не такие уж большие деньги, но все же…

— Отдаст, куда денется.

— Ага, если объявится. В чем я уже начал сомневаться.

— А почему, собственно? Подумаешь, пару дней девчонки нет!

— Во-первых, не пару. Во-вторых, она заплатила за комнату, для того и деньги у меня перехватывала, и у других. В-третьих, все эти события…

— И ты туда же?

— А еще кто? — заинтересованно поглядел на Кирилла Витяша.

— А, ладно, проехали, — досадливо махнул тот рукой.

— И все же?

— Петюня, Мамочка…

— Ясно. Девчонки между собой шушукаются, успокаивают сами себя, что все это, мол, совпадение. Но Мамочка-то не дура. И одноногий, видать, тоже. Мне Мишаня рассказывал, что он вас у себя собирал. И все же он хоть и не дурак, но и не умный.

— Почему же?

— Ему не Мишаню, ему меня к тебе в пару звать надо было. Мишаня — это сила, а в таком деле не сила, крепкая голова нужна. Типичный солдафонский подход.

— А ты бы не прочь был поиграть в сыщики-разбойники?

— Что об этом говорить, — усмехнулся Витяша. — Меня ведь не позвали.

— Брось, ты и сам можешь проявить инициативу, приятель.

— Да ну ее, мне что, больше всех надо? Ладно, кури, я пойду.

Витяша повернулся, чтобы уйти, но Кирилл, уже докуривший к тому времени, окликнул его:

— Постой, гей!

— Ага, запомнил! — повернулся к нему улыбающийся Витяша.

— Зайди-ка. И дверь закрой. Перекинемся парой слов.

Витяша вернулся в кухню, запер дверь и сел на табурет возле столика.

— Слушаю тебя, — произнес он, с любопытством глядя на примостившегося на подоконнике Хлебосолова. — Говори.

— Мамочка считает, что маньяк из окружения "Услады"!

— Да? А Петр?

— Петр так не считает. Он сосредоточенно ищет мотив убийства.

— А ты?

— А я вообще ничего не считаю. И если бы вы ко мне не лезли, даже бы не думал об этом. За всех переживать… знаешь…

— Это ты врешь. Но мне без разницы, поступай как знаешь.

— А я никак не собираюсь поступать. Отсюда вопрос: какого хрена вы все на меня ставку делаете? Да-да, и ты тоже! — пресек в зародыше готовые к озвучиванию возражения Витяши Кирилл. — Это ты своему Мишане сказки великих русских писателей насвистывай, а мне не стоит мозги полоскать, я тебя насквозь вижу. Ты, как и Мамочка, как и Петр, хочешь меня к чему-то подтолкнуть, вот только зачем — не пойму.

— Ай, ничего хитрого здесь нет, — Витяша усмехнулся одной стороной рта, так что ямочка на щеке исполнила свою партию соло, а не в дуэте. — А ставку на тебя все делают по разным причинам. Это же элементарно. Вот Петр как рассуждает своим вымуштрованным в казармах умишком: здоровые крепкие мужики решат любую проблему. А кто в округе здоровые крепкие мужики? Ты да Мишаня. Здесь еще комплекс калеки сыграл свою роль: будь он о двух ногах, может, и не пригласил бы вас в союзники, а сам бы кинулся в бой. Словом, мотивация примитивна до жалости.

— А ты циник, дружок! — покачал головой Хлебосолов.

— А тебя задевает? Не должно бы: цинизм — это арго умных людей.

— Цинизм — не язык, а состояние души. Ты что-то напутал.

— Поупражняемся в полемике?

— Нет-нет! В другой раз. Продолжай свое повествование.

— Мамочка, в отличие от Петра, при всей ее женской ограниченности, усугубленной дефицитом общения с интеллектуалами, хитра как протобестия…

— Слушай, Витяша, я сам не чужд витиеватости, это у меня такая форма развлечения, но ты здесь, по-моему, всех переплюнул!

— Это я тебя пародирую. Так вот. Понятно, что Мамочка подставляться ментам не хочет, а прояснить ситуацию хочет еще как. Каким образом это сделать? Нанять частного детектива? Траты. А для Мамочки слово "траты" — второе по мерзости после слова "извращение". Она кстати, наводила справки в агентстве. Во-первых, ее поразили расценки, во-вторых, заявление детективов, что по уголовным делам им вообще запрещено работать…

— Серьезно?

— А ты думал! Здесь тебе не Чикаго тридцатых годов… Ну а уж то условие, что гонорар подлежит уплате вне зависимости от результата расследования, ее вообще добило. Что делать? Надо обращаться к кому-то из своих…

— Ну и обратилась бы к мужу. Он у нее парняга крутой, тертый-перетертый.

— Зачем же родного мужа посылать на опасное предприятие! Да и на бизнесе его, а значит, на семейном бюджете это может отразиться. Не-ет, Мамочка пошла другим путем!

— Каким же?

— Смеяться будешь!

— Постараюсь не делать этого. Так что наша Мамочка сконструировала?

— Она попросила меня в доверительной беседе, "как человека, которому она безусловно доверяет", проверить, где находился Митя в день убийства Аллы, ну и ты соответственно. Время гибели Иры точно установить не удалось, разброс — сутки, а по Алле — плюс — минус два часа. Вечером-то вы все здесь собираетесь, а утром и днем — каждый сам по себе.