Надежда Черкасова - Лабиринты соблазнов [litres]

Вот так и ее действительность. Пока Катюха участвует в крысиных бегах на звание самой богатой и знаменитой дивы, пытаясь урвать для себя какие-то призы и победы, она чувствует, что живет. Но стоит чуть отклониться от назначенного курса, тут же попадает в духовный и физический вакуум человеческих отношений, и остается одна-одинешенька со своими проблемами. Так как роскошный светский мир – выдуманный образ красоты и богатства – принимает в свои ряды только удачливых и успешных или умело притворяющихся таковыми.

Катюха знала, что, покинув клуб, снова окажется в унылой пустоте. Раньше хоть отцу была нужна, а теперь… Но находиться в этом сверкающем гадюшнике и общаться с раскрашенными манекенами больше не было сил.

Пройдя в персональную комнату отдыха, она забрала меховую накидку и направилась к выходу, скользнув по великолепному залу равнодушным взглядом. И вдруг заметила нечто крайне ее заинтересовавшее – высокого, крепкого, элегантно одетого мужчину с гривой длинных ухоженных волос. Он улыбался и о чем-то оживленно беседовал с окружившими его, расфуфыренными девицами. Те отчаянно строили ему глазки, изо всех сил пытаясь обратить на себя внимание роскошного мачо. А это еще что за светский лев?!

У Катюхи аж дух захватило: чуть не пропустила самое интересное! Незнакомец так разительно отличался от других мужчин – если, конечно, тех вообще можно причислить к сильному полу, – что всецело приковал к себе изумленные взгляды присутствующих. Среди этой светской роскоши и фальши он для Катюхи словно глоток свежего воздуха. От него веяло такой притягательной мужественностью и невыразимым обаянием, а также силой духа и таинственностью, что глаз не оторвать.

«Не иначе как сам граф Монте-Кристо пожаловал, – подумала Катюха. – А я чуть не прозевала такое важное событие». Да, подобного потрясающего экземпляра в своем богатейшем окружении она еще не встречала. Катюха подошла ближе.

– Ах, Кэт! – заверещала блондинистая Илона, дочь нефтяного магната. – Позволь тебе представить – самый известный художник-портретист Алексей Бельский. Он когда-то написал чудный портрет моего отца, который до сих пор висит в нашей гостиной.

– Кто висит – отец? Ха-ха-ха! – громко и театрально рассмеялся своей шутке подошедший к ним модный певец Георгий Зыбин, ни дня не способный прожить без восторженных похвал.

Некоторое время Зыбин ревниво и со стороны наблюдал за неизвестным, совсем простоватым на вид мужиком, который, лишь только появившись, немедленно перетянул внимание всех дамочек на свою неотполированную обязательным светским лоском персону. Поэтому решил напомнить о себе этим легкомысленным особам, мгновенно забывшим о его звездном присутствии.

– Жоржик! – притворно надула пухленькие губки Илона. – Сколько раз тебе говорить: твои шутки настолько глупы и пошлы, что ты сам становишься глупым и пошлым! Не смей так отзываться о моем отце!

– Ну извини, Илоночка! Так уж получилось. Такой вот я шутник! – ответил довольный Жоржик, так как ему удалось за считаные мгновения привлечь к себе всеобщее внимание.

– Алексей, представляю вам Кэт, мою подругу и хозяйку этого роскошного клуба для посвященных, – представила Илона незнакомцу Катюху.

– Значит, я тоже сподобился попасть в число посвященных? – с усмешкой спросил Алексей. – Вот уж повезло так повезло!

«Ах, какой у него необыкновенно завораживающий приятный бархатный баритон!» – подумала Катюха, чуть не застонав от желания немедленно остаться наедине с обладателем столь чарующего мужского голоса.

Она молча разглядывала лицо незнакомца. Именно лицо, а не шутовские маски, которые мелькали вокруг. Загорелое, с ясными синими глазами, смотрящими прямо в душу, отчего Катюхе становилось не по себе, и она потупила взор, чувствуя, как румянец заливает щеки.

«Какое счастье, что на мне толстенный слой грима и пудры, – подумала она. – Иначе бы вышел большой конфуз».

– Алексей, где же вы пропадали так долго, в какой глуши скрывались от светской жизни? – игриво спросила Илона, мило улыбаясь и манерно строя глазки.

– Три года жил за границей. Вот только что вернулся и сразу попал сюда.

– Ха-ха-ха, как это мило – с корабля да на бал, – засмеялась Илона.

– Не уверен, – сказал Алексей. – Скорее наоборот.

– Неужели после шикарной заграничной жизни наше пресное общество представляется вам таким чудовищным?

– Не то слово! Кажется, что попал в театр на кукольное представление с комическими сюжетами.

– Ха-ха-ха, – снова рассмеялась Илона. – Как же вы интересно говорите!

– И что же делаете в этом вертепе вы? – пренебрежительно спросила Катюха. – Ищете новую фактуру? Невинную жертву для творческого вдохновения?

– Думаю, что уже нашел, – улыбнулся Алексей, демонстрируя окружающим великолепные белые зубы.

– И кого же? – поинтересовалась Катюха.

– Догадаться совсем не трудно. – Алексей пристально посмотрел на Катюху, и у той словно что-то оборвалось внутри от страха и нестерпимого желания немедленно заполучить этого роскошного мужика в собственное распоряжение.

– А я знаю, – заявила радостно Илона. – Это – я! Ведь правда же? – Она обратилась к Алексею: – Что же вы молчите, Алексей? Ведь правда же – это я?

– Ну конечно, ты, кто еще-то! – успокоила Катюха Илону и тут же попыталась отвлечь внимание Алексея от пронырливой и слишком навязчивой богатой блондинки. – Алексей, вы здесь впервые? Пойдемте, я вам все покажу, со всеми познакомлю. – И она, взяв того под руку, повела в другой зал, оставив растерявшуюся Илону без ожидаемого ответа и с очередным, но уже немым вопросом на устах. – Надеюсь, что теперь вы будете сюда заглядывать? – мило улыбнулась она.

– Поживем – увидим.

«А орешек-то крепкий! – подумала Катюха. – Но я все равно тебя раскушу!»

«Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей и тем ее вернее губим средь обольстительных сетей», – вспомнил Алексей великого Пушкина и решил взять эту фразу за основу в начавших бурно развиваться отношениях с Катюхой.

– Вы извините, но мне, пожалуй, пора. Много работы.

– Пишете портрет какой-нибудь ужасно богатой светской красотки?

– Вот уж нет! – рассмеялся он. – Как объекты для творчества они меня не интересуют: пустые глаза, начинающие оживать только от зависти и от похоти; алчные мелкие души, проданные дьяволу в обмен на блестящую обертку; ложь и лицемерие, жеманность, манерность и прочая бесовщина. Не скрою, когда-то я искренне верил, что красота спасет мир, и стирал с лиц и тел своих клиентов, чьи портреты писал, все их пороки и греховные пристрастия, очищая им души. Надеялся, что, глядя на свои безупречные образы, они начнут меняться. Но ошибся. Люди меняться не хотят: зачем, если они и так совершенство?! За свои ошибки я расплатился с лихвой. И отныне приукрашиванием чужих лиц, тел и душ не занимаюсь, потому что все это – от лукавого. Мне интересны только живые лица, а не зафиксированные гримом, застывшие, словно в гробу, традиционные маски.