Надежда Черкасова - Лабиринты соблазнов [litres]

Наконец он услышал долгожданный вой сирены и бросился вниз. Выбежав на улицу, крикнул охранникам, чтобы немедленно открывали ворота, так как их хозяйке сделалось плохо, поэтому он вынужден был срочно вызвать врача. Охранники быстро открыли ворота, пропуская «Скорую».

Из машины с трудом, но очень важно, вылез Николаев в белом халате, за ним следом выпорхнула молоденькая медсестра с его неизменным стареньким саквояжем. Алексей проводил их к Катюхе. За ними, не отставая ни на шаг, следовала целая процессия охранников и слуг, беспокоящихся о состоянии здоровья драгоценной хозяйки.

Войдя в спальню, Алексей оставил дверь открытой, чтобы все могли наблюдать за тем, что происходит в комнате. Николаев подошел к Катюхе и осмотрел ее.

– Она пила что-нибудь?

– Да, много спиртного. Была очень расстроена из-за смерти отца, – ответил Алексей. – Попросила меня проводить ее из клуба. Она уже там была пьяна, а дома добавила. Я не смог ее остановить, так как Катерина Владиславовна была в глубокой депрессии и только так могла расслабиться. Но потом ей стало плохо, и вот – вы здесь.

– Бедненькая! – сказала повариха и пустила слезу. – Никак не может оправиться от смерти отца!

– Она в очень тяжелом состоянии, ей требуется срочная госпитализация, – сердито заявил доктор тоном, не терпящим возражений. – Я забираю больную в клинику. Там ей обеспечат необходимый и неусыпный уход и произведут плазмаферез – очищение крови с помощью капельницы и специального аппарата. Это нужно сделать как можно скорее!

– Доктор, – Алексей обратился к Николаеву, – когда Катерине Владиславовне стало плохо, она просила позаботиться о своей родственнице, Марии Юрьевне, которая лежит в соседней комнате.

– Ах, какая же она у нас жалостливая! – тут же запричитала повариха и снова заплакала. – Это же надо – самой плохо, а она, сердешная, о старушке печется!

Алексей провел Николаева в другую комнату.

– Ей тоже требуется немедленная госпитализация, – вынес вердикт Николаев после осмотра больной. – Хорошо, если до больницы успеем довезти. Срочно зовите санитаров с носилками!

Все бросились исполнять приказание сердитого доктора, который цыкнул на старшего охранника, начавшего было возражать. Сначала помогли санитарам отнести в машину хозяйку дома, затем ее родственницу.

Алексей на правах любимого человека вызвался проводить девушку до клиники. Он со скорбным выражением лица держал ее руку в своей. При этом весь женский персонал умилялся и пускал слезу: как же это походило на их любимые мыльные сериалы!

Наконец машина скорой помощи, возвещая округу оглушительным воем сирены о важности исполняемой миссии и сопровождаемая двумя черными «БМВ» с кучей вооруженных до зубов охранников, выехала за пределы Катюхиных владений. И вот они уже мчатся по ночной пустынной трассе в самый прекрасный город на свете, где сбываются мечты и рушатся надежды, чтобы вновь, как птица феникс, восстать из пепла и возродиться к новой жизни.

Николаев разместил Катюху в отдельной палате своей знаменитой клиники, приняв все необходимые меры к ее благополучному выздоровлению. Двое охранников уютно устроились в мягких креслах у дверей палаты своей драгоценной хозяйки, а еще двое – внизу, в холле клиники. Алексея в палату не пустили.

Через некоторое время появился Николаев и сообщил, что родственницу Катерины Владиславовны – Марию Юрьевну – спасти не удалось: она умерла по естественным причинам – от старости. Алексей тут же вызвался помочь в организации похорон и удалился с Николаевым.

Наконец-то все необходимые меры безопасности были приняты, и Алексей помчался к Миле. Она еще не очнулась, лежала уже без грима, с закрытыми глазами, бледная, с кровоподтеками и ссадинами на лице. Алексей присел рядом на стул. Он теперь даже за руку ее не мог взять, так как она находилась под капельницей. В палату вошел Николаев, проверил пульс Милы.

– Уверяю вас, голубчик, Людмилочка поправится, дайте только срок, – попытался утешить он переживающего Алексея, на котором не было лица: и осунулся, и взор потух.

– Сколько нужно времени?

– Все, что мог, я со своей стороны сделала. А дальше – ждем-с! Вы зря так переживаете: жить она будет. А здоровье поправим.

– Вы уверены? – Алексей с надеждой посмотрел на Николаева.

– Более чем! Я вам заявляю это совершенно официально, как академик медицинских наук. И вы просто права не имеете мне не верить! А потому ложитесь-ка вы на соседнюю кровать и поспите немного. Никто вас здесь не потревожит. А то у вас вид, словно умирать собрались. Я потому Людмилочку и поместил в двухместную палату, чтобы вы не расставались с ней ни днем, ни ночью. В коридоре дежурит опытная медсестра, она через каждые полчаса будет заходить проверять состояние больной. Так что вы можете позволить себе немного вздремнуть. Завтра утром вас ожидает радостное событие: Людмилочка придет в себя. А к радостному событию тоже надо как следует подготовиться. Иначе Людмилочка увидит вас такого бледного и сумрачного и подумает, что за ней смерть пришла в образе мужчины. Да, кстати, а она вас видела когда-нибудь без бороды?

– Ни разу, – усмехнулся Алексей.

– Ну вот видите! Тогда вам тем более следует отдохнуть. Хотя бы для того, чтобы она вас узнала. Да и я пойду, посплю немного на диванчике в своем кабинете.

Пожелав спокойной ночи, хотя за окном уже светало, Николаев вышел. Алексей так переволновался, что даже не думал о том, с кем ему придется общаться завтра, вернее, уже сегодня – то ли с Милой Миланской, то ли с Люсенькой? И окажется ли та или другая его женой? О второй пропавшей пока старался не думать, так как сначала следовало разобраться с найденной. Он прилег на кровать и уснул глубоким тяжелым сном…

Самый крепкий сон – перед рассветом. Спят все: светило медицины в своем кабинете на диванчике; дежурная медсестра на посту за столом, склонив голову над раскрытой книгой с любовным романом; охранники в коридоре, уютно устроившись в удобных креслах для посетителей и прислонив буйные головы к стене; Алексей и Мила в палате на соседних кроватях.

Через час-полтора клиника оживет, и забегают по длинным коридорам шустрые медсестры, будя пациентов и проводя утренние процедуры. А пока все крепко спят, досматривая сладкие или жуткие – кому как повезет – сны.

Не спится только Катюхе. Она выходит из своей палаты и крадучись бредет мимо спящих без задних ног охранников. Что с ней, почему она здесь, не заболела ли, не попала ли в аварию? Может, перепила ненароком? С ней этого прежде никогда не случалось. Да и чувствует она себя прекрасно, и похоже, что у нее совсем нет причин, чтобы находиться в клинике. Последнее, что она помнит, – склонившегося над ней Алексея. Значит, она все-таки перепила и отключилась? А он, бедненький, так перепугался, что вызвал неотложку? Какой же он душка!