Кэтрин Нэвилл - Авантюристка

Тор должен был иметь связи с командой, которая занималась его финансовыми делами, так называемой «Дельфийской группой», несомненно, по аналогии с оракулом, но их номер не значился в телефонной книге Манхэттена. Ну, да у меня-то он был.

Однако не следовало забывать, что Тор никогда не появлялся в своём офисе, а если туда и удастся дозвониться, то можно было нарваться на весьма странный ответ. И все же я попыталась.

— Дельфийцы, — проквакало в трубке. Эти ребята явно не отличались разговорчивостью.

— Мне нужно связаться с доктором Золтаном Тором. Он случайно не находится по этому номеру? — спросила я. — Сожалею, — отвечали мне голосом, в котором сожаления я и не почувствовала, — вы набрали неверный номер. Пожалуйста, проверьте ваши данные. — Ну прямо ЦРУ какое-то.

— Ну, а если у вас появится кто-нибудь с похожим именем, вы передадите ему мою просьбу? — теряя терпение, спросила я.

— О какой просьбе идёт речь?

— Пусть позвонит Верити Бэнкс, — рявкнула я и бросила трубку, пока мне не предложили повторить по буквам своё имя.

Завеса секретности, оказавшаяся намного плотнее, чем завеса системы безопасности в международных банковских связях, раздражала меня не меньше, чем десять лет назад раздражало его постоянное вмешательство в мою жизнь.

Как бы то ни было, у меня накопилось много работы, и я должна ею заниматься. Часы показывали девять, когда, одевшись, я спустилась на улицу и направила свой потрёпанный «БМВ» в густой смог, окутывавший Сан-Франциско. Банкир отправился на работу. Я обычно поднималась с первыми лучами зари, но в зимние месяцы эта самая заря занимается не раньше половины девятого. И все же меня не покидало странное ощущение: как бы поздно ни начался нынешний день, он обещал быть бесконечно долгим.

Как правило, у профессионального банкира имеется не меньше разного рода консультантов, чем язв у прокажённого. Всемирный банк содержал армию экспертов, которые объясняли нам, как мы должны распределять своё время и организовывать работу, а также как должны заботиться об окружающей нас обстановке. Я никогда не обращалась ни к одному из них.

К примеру, меня совершенно не интересовали исследования, с помощью которых доказывалось, что серые фланелевые костюмы создают некую ауру власти и благополучия. Я же предпочитала одеваться так, чтобы выглядеть владелицей данного банка, лишь на минутку заглянувшую сюда поинтересоваться, насколько в этом месяце возросли мои дивиденды.

И в это утро явилась в офис, завёрнутая в такое количество темно-синего шелка, что им можно было обшить турецкий диван. Мой туалет на первый взгляд выглядел как заурядная туника, но я не сомневалась, что над ним потрудились лучшие модельеры Милана. Пожалуй, им можно было бы так не стараться ради одного несчастного платья.

Выйдя из лифта, я заметила, как сотрудники банка сновали по коридору в привычных джинсах и кроссовках, а их майки украшали такие надписи, как «Приятного путешествия» или «Пейте пепси-колу».

Интерьер нашего тринадцатого этажа являлся, на мой взгляд, чем-то выдающимся. Этакое дьявольское порождение коллектива дизайнеров, по всеобщему мнению, призванное «создавать деловую атмосферу» и к тому же «стимулировать». Представьте себе холодные голубые стены… а на полу — пронзительно-оранжевый ковёр. Насколько я могу судить, такое сочетание цветов могло простимулировать разве что шизофрению, но, с другой стороны, вся наша программистская братия слегка с приветом.

Итак, я благополучно дошла до своего кабинета и закрыла за собой дверь, пока мой секретарь Павел готовил мне кофе. Павел, высокий, красивый молодой человек с манерами главы дипломатической миссии, имел внешние данные для того, чтобы стать звездой экрана. Да он и в самом деле занимался ночами, желая стать актёром. Служба в Бэнкс, как он говорил, давала ему богатую возможность изучить человеческую натуру в её самых низменных, сугубо эмоциональных проявлениях.

Все, кому со мной приходилось сталкиваться по службе, были в курсе «правила двух чашек»: пока я не выпью две чашки кофе или не наступит десять часов утра — со мною невозможно общаться.

Павел тихонько вошёл в мой кабинет с кофе и поставил поднос на стол передо мною.

— Чуть тёплый, как вы любите, — заверил он. — У вас на сегодня намечено три совещания. Я сделал пометку на вашем календаре. И как насчёт малого конференц-зала: вы все ещё хотите занять его на четыре часа?

— Отмените совещания, — заявила я. И Павел уставился на меня удивлённо. — А кофе я сегодня уже выпила столько, что мои почки заявляют протест. Киви уничтожил мою разработку вчера вечером. — Поскольку никому не было известно о предложенной работе в ФЭД, я предпочла об этом обстоятельстве умолчать.

— А я-то терялся в догадках, — едва слышно прошептал Павел, расправляя закатанные рукава своего пуловера. — Утром, войдя в кабинет, я нашёл обрывки распечатки в вашей корзине для бумаг. — И он уселся напротив меня. Он выглядел озабоченным: подался вперёд и упёрся подбородком в ладони. Я не удержалась от улыбки. — И что вы теперь собираетесь делать? — поинтересовался он.

— Новую разработку, — отвечала я. — Принесите мне все распоряжения, постановления, правила, руководящие указания для нашего банка — все брошюрки, напечатанные красными чернилами.

Павел улыбнулся и направился к двери, по пути картинно взмахнув кулаком.

— Вот она, власть над плебеями, — провозгласил он. — Накормите их собственным дерьмом.

Изучение правил, как в банковском деле, так и в крокете, лишь подготовка к игре. А вот умение играть по этим правилам — нечто совершенно иное.

Некоторые любят повторять, что правила на то и выдуманы, чтобы их нарушать, но я с этим не согласна. Я воспринимаю правила, как флажки на трассе слалома: вы постоянно помните об их наличии, приходите к ним вплотную, никогда не снижая скорости.

Всемирный банк — это очень большое учреждение, недаром имеет такое название: он был самым большим банком в мире. И как любой уважающий себя большой банк, имел великое множество правил. Никто не был в состоянии их изучить, а тем более следовать им.

У нас имелось множество отделов, чьи специфические нужды заставляли разрабатывать специфические правила для их работы, и весьма часто эти правила противоречили «официальным» правилам, по которым работали другие отделы. Каждую неделю мой рабочий стол бывал погребён под грудой новых формуляров и циркуляров, сочинённых подчас такими группами, о существовании которых я и не подозревала. Павел аккуратно отправлял всю эту кучу к остальным напечатанным красными чернилами документам, и про лих вскоре благополучно забывали. И вот теперь мне удалось раскопать нечто новенькое среди всей этой бюрократической галиматьи, нечто, весьма соответствующее моим нынешним целям. В конце-то концов, коль скоро понаписана такая прорва указаний, как управлять деньгами, среди них просто не может не оказаться хотя бы одного, которое давало бы мне возможность украсть те самые деньги и выставить перед всем светом Киви безответственным дураком, каким он на самом деле и являлся.