Керстин Гир - Замок в облаках

Снова оказавшись в тёплой и уютной игровой, все облегчённо вздохнули, однако никому, кроме Каролин, не хотелось ни клеить, ни резать. К сожалению, никто так и не смог объяснить, как так вышло, но факт остаётся фактом: через несколько минут после нашего возвращения Дон и Грейси затеяли настоящую дуэль на ножницах. Дон отстриг Грейси приличную прядь волос, а Грейси, изловчившись, отчикала кусок полы незаправленной рубашки Дона.

Грейси при этом ругалась как извозчик. Я уверена, что её мать даже не подозревала о столь богатом словарном запасе дочери.

Когда нам наконец удалось разнять дуэлянтов (и конфисковать у них ножницы), Дон выступил в своём роде:

– Пусть Грейси Барнбрук из Чарльстона, штат Южная Каролина, не думает, что моя рубашка останется неотмщённой. Она ещё пожалеет, что появилась на свет! – Он злобно сверкнул на меня глазами: – Переведи ей!

Я повернулась к Грейси:

– Дон говорит, что очень рад, что присоединился к занятиям в игровой, ведь иначе он никогда бы не познакомился с тобой, Грейси. А ещё он говорит, что ему очень жаль, что так вышло с твоими волосами, – достаточно вольно перевела я.

Грейси скрестила на груди руки:

– Ну ладно. Скажи ему, что я принимаю его извинения. Это только потому, что у него красивые глаза, а ещё потому, что я не люблю тихонь – с ними одна скукотища.

Эми закатила глаза:

– Вот до чего доводят розовый гипюр и сиреневые блёстки. Вот вам, пожалуйста! Сначала мы влюбляемся в плохих парней, потом нам становится наплевать на все достижения эмансипации, а потом – добро пожаловать в клуб разбитых сердец.

Да уж, Эми сегодня была не в лучшей форме.

Я повернулась к Дону:

– Эми говорит, что, хотя Грейси выглядит невинной овечкой, летом на школьном дворе она сломала плечо мальчику, который задирал её. А ещё там была какая-то тёмная история с одноклассницей, которой она сломала нос. Хотя Грейси уверяет, что это было недоразумение.

– Правда? – Дон потрясённо сглотнул.

А Грейси кокетливо захлопала ресницами.

– Если хочет, он может научить меня паре швейцарских ругательств, – предложила она. – Моя мама всё равно их не поймёт, а она не запрещает мне говорить то, чего не понимает. Спроси его, как по-немецки «конское дерьмо».

Я снова обратилась к Дону:

– Её мама опасается, что в один прекрасный день Грейси не сможет держать себя в руках и прибьёт кого-нибудь, но Грейси утверждает, что она научилась владеть собой. А ещё она хотела спросить у тебя, как по-немецки будет «конское дерьмо».

Больше я ничего не могла сделать для Грейси. Я надеялась, что на первое время этого хватит, чтобы отвлечь Дона от его далеко идущих планов мести. В любом случае, сейчас он взирал на Грейси с гораздо большим уважением, чем прежде. Кроме того, он не понимал, почему она склонила голову набок и кокетливо улыбается ему, накручивая на палец остатки отрезанного локона. В задумчивости мальчишка потёр собственное плечо.

– Вот видишь, главное – правильно наладить диалог, – удовлетворённо заметила я, обернувшись к Эми. – Возможно, вы с Эйденом просто неправильно друг друга поняли.

Я не успела обосновать свою точку зрения, потому что дверь в игровую распахнулась, и появился не кто иной, как Роман Монфор в сопровождении семейства Егоровых. Телохранителя при них не было: вероятно, он затаился где-нибудь снаружи в укромном уголке.

Я обратила внимание на то, что он вообще выполнял свои обязанности исключительно конфиденциально, – его не было ни видно, ни слышно. Наверное, именно это отличало профессионала от дилетанта.

Отец Бена вошёл в игровую не поздоровавшись. В отличие от него Виктор Егоров, переступив порог, приветливо кивнул всем присутствующим. Стелла Егорова осталась стоять в дверях, картинно изогнувшись.

После нашей беседы в сочельник я вообще не видела Романа Монфора, даже издалека, поэтому, без предупреждения оказавшись в одной комнате с ним, страшно испугалась. У меня в голове немедленно всплыли слова, сказанные им в воскресенье вечером. Я вспомнила глубокое презрение, написанное на его лице, и автоматически съёжилась в надежде, что он не заметит меня, как это обычно происходило раньше.

– Вот. Это наша скромная детская. Эти стены помнят ещё детей актрисы Элизабет Тейлор, – произнёс по-английски директор отеля, обведя комнату рукой.

Что-о-о?! Я могла поклясться, что он придумал это только что. Впрочем, Стеллу Егорову это обстоятельство не особенно впечатлило. Как всегда, при себе у неё была собачка, в этот раз упакованная в серебряную сумочку из крокодиловой кожи, гармонировавшую с серебристыми туфлями-лодочками на шпильках. Стелла предстала в элегантном синем платье с открытой спиной (этот наряд идеально подходил для церемонии вручения «Оскара»).

Собачка визгливо тявкнула. Фея и сыновья писателя, бегавшие вокруг стола, встали как вкопанные, вытаращив на неё глаза.

– У вашей собачки внутри батарейка? – поинтересовался Элиас.

Стелла Егорова его вопрос проигнорировала: возможно, она сочла ниже своего достоинства отвечать какому-то сопляку. Справедливости ради следует заметить, что, скорее всего, она его попросту не поняла.

Малышка Даша вцепилась в папину руку и прижалась кудрявой головкой к его штанине.

– Нашу лошадку-качалку сделали в тысяча восемьсот девяносто восьмом году, – мелодично начал Монфор. – Её изготовили по специальному заказу отеля.

Игровая и правда представляла собой настоящий музей старинных игрушек. Не только лошадка, но и кукольная комната, набор кукол-петрушек с резными деревянными головами, расстроенное пианино и куча жестяных игрушек – все они появились на свет самое позднее в двадцатых годах прошлого века. У антикваров волосы встали бы дыбом, если бы они увидели, что дети всё ещё играют с этими музейными экспонатами.

– Добрый день! – Каролин поднялась с низкого стульчика и отряхнула с коленей солидную порцию блёсток. – Чем я могу быть вам полезна?

Роман Монфор мимоходом обернулся в её сторону:

– Это наша выдающаяся воспитательница, талантливый педагог, госпожа… э-э-э…

– Имхофф, – продолжила Каролин. – У нас тут, входя в комнату, принято сначала здороваться.

– Совершенно верно. – Роман Монфор откашлялся и продолжил, снова повернувшись к Виктору Егорову: – Госпожа Имхофф – дипломированная и чрезвычайно опытная воспитательница. С великолепными рекомендациями.

Виктор Егоров с улыбкой кивнул и понёс Дашу в направлении лошадки-качалки. Его жена глубоко вздохнула и забарабанила длинными наманикюренными ногтями по деревянному дверному косяку.

– Проблема заключается в следующем, госпожа… э-э-э… Имхофф, – продолжил Роман Монфор по-немецки. – Семейству… э-э-э… Смирновых требуется квалифицированная няня для маленькой Даши. Она будет присматривать только за Дашей.