Керстин Гир - Замок в облаках

Ага, понятно. Это многое объясняло.

Внезапно я подумала: «А что бы на моём месте сделал Дон Буркхардт-младший?» (Это, конечно, говорило о том, что я уделяю ему слишком много внимания и принимаю всерьёз, ну да ладно.) Я открыла рот:

– К твоему сведению, Гортензия Задери-нос, временная горничная из Лозанны, я работаю в отеле значительно дольше тебя и успела обзавестись здесь влиятельными друзьями. – Получилось здорово – угрожающе вежливо. Точно так же, как у Дона, когда он упоминал о своём отце и его связях, только без швейцарского акцента и очаровательной шепелявости. – Друзьями, которым совсем не понравится, если кто-то будет обращаться со мной неподобающим образом, – процедила я. – Или если кто-то будет называть этот почтенный отель отвратительной развалюхой.

Гортензия открыла было рот, чтобы возразить мне, но в это мгновение в коридор ворвался порыв ветра, и дверь в душ с грохотом захлопнулась.

Мы обе испуганно вздрогнули, но, пока Гортензия оглядывалась по сторонам, соображая, что это было, мне – сама не знаю почему – показалось, что сам отель на моей стороне.

– Полагаю, мы поняли друг друга, – с достоинством произнесла я и, задрав подбородок, проплыла мимо Гортензии к своей комнате в конце коридора.

Конечно, пользоваться методами девятилетнего паршивца непростительно (особенно неловко мне стало перед Иисусом и Махатмой Ганди), но что поделать, если они самые эффективные.

Я звучно захлопнула за собой дверь, заперла её на ключ, сняла пальто и начала выбирать из волос еловые иголки.

Когда в сентябре я поступила в Замок в облаках, я могла выбрать себе практически любое место: в обычное время половина кроватей персонала пустовала. Правда, одноместных комнат для горничных в отеле не было, а о комнате с ванной вообще приходилось только мечтать, но каморка, в которой я в конце концов поселилась, оказалась такой маленькой, что могла сойти за одноместную. В ней никто не хотел спать, потому что там не работало отопление, а в стене проходили утробно завывавшие трубы (Дениз со стойки регистрации утверждала, что это вовсе не трубы, а Белая дама, зазывавшая несчастные души на башню). Меня не волновало ни то ни другое, главное – у меня была отдельная комната. И сейчас, четыре месяца спустя, я по-прежнему не сомневалась, что сделала правильный выбор. Мне нравились выцветшие сиреневые обои и слуховое окошко под самой крышей, из которого виднелись вершины-четырёхтысячники Обер-Габельхорна, Дан-Бланша и Цинальротхорна. Из моего окошка открывался тот же вид, что и из панорамного люкса этажом ниже. Вид, за который гости выкладывали кучу денег (правда, за эти деньги в распоряжении гостей имелось десятиметровое панорамное окно и открытая терраса, ну да ладно).

Отопление и правда не работало, но я и дома предпочитала спать с открытым окном. Под толстой пуховой периной и двумя шерстяными одеялами я не мёрзла даже в самые холодные ночи. Что же касается утробных завываний, то до сих пор я слышала доносившиеся из стены лёгкие вздохи, и то всего два раза. И вообще в те ночи мне снились плохие сны, поэтому я с радостью просыпалась.

Вторую кровать, стоявшую под косым скатом крыши, я использовала как шкаф. Я боялась, что на рождественские праздники мне придётся освободить её для кого-то из дополнительных служащих. В этом случае в комнате будет совсем уж не повернуться: кроме кроватей, сюда ничего больше не влезало, за исключением приколоченных к стене двух полок, на которых я разложила часть своего барахла. Всё остальное тряпьё так и лежало в чемодане под моей кроватью, в том числе купальник, который я захватила сюда, наивно полагая, что в свободное от работы время мне можно будет пользоваться гостиничным бассейном.

Как же я ошибалась!

Тем не менее пока всё шло к тому, что дополнительная кровать в моей комнате на праздники никому не понадобится. Среди сотрудников, приглашённых в отель на Рождество, оказалось больше мужчин, чем женщин, поэтому в мужском крыле было тесно, а у нас – попросторнее.

Я разделась до белья, чтобы вытряхнуть из одежды все еловые иголки, одновременно просматривая на мобильнике новые сообщения.

Как и каждый день, мама прислала мне дежурный текст: «Папа, Финн, Леон и я желаем тебе хорошо провести день в горах. Надеюсь, что у тебя будет время насладиться природой и как следует отдохнуть».

Конечно, дорогая мамочка, я как следует отдохну, выскребая унитазы, сортируя горы грязного белья, отлавливая вредных малышей и выслушивая гадости от спесивых горничных из Лозанны. Ну прямо санаторий!

Сообщение от моей подружки Делии оказалось немногим «интереснее» маминого. «Ура, каникулы! Я целую неделю не прикоснусь к учебникам и не буду думать о выпускных экзаменах. Буду веселиться, пить сколько захочу, смотреть сериалы и спать – неплохой план, верно?» Я вспомнила, с каким сарказмом Бен рассказывал про своих одноклассников, которые собираются весело провести праздники, и усмехнулась. «Что там интересного происходит в вашем шикарном отеле? – писала дальше Делия. – Вкусные коктейли? Симпатичные парни? Молодые миллионеры, горящие желанием жениться на очаровательной практикантке? Если кого-нибудь найдёшь себе, спроси, есть ли у него брат. Брата возьму себе я. Целую, пока, Д. »

Я вздохнула. Мы с Делией были неразлучны с детского сада и даже в школе взяли одни и те же предметы по выбору, чтобы вместе ходить на все занятия. Худшее заключалось в том, что меня оставили на второй год в десятом классе: нам с Делией пришлось разлучиться. Хотя Делия утверждала, что это не важно, ведь мысленно я продолжала сидеть с ней рядом на всех занятиях и ей всё равно, окончу я школу годом раньше или годом позже, на самом деле она лукавила. Никогда я не чувствовала себя такой одинокой, как в качестве второгодницы в десятом классе. От мысли о том, что мои одноклассники окончат школу и вылетят в большой мир в то время, как я буду сидеть в Богом забытом Ахиме под Бременом ещё целый бесконечный тоскливый год, меня начинало подташнивать. Поэтому я вылетела в большой мир, опередив всех моих одноклассников. Правда, без аттестата в кармане.

Ну да, конечно, я могла бы заняться чем-то поинтереснее практики в отеле. Однако на практику на научной станции по изучению гепардов в Южной Африке, или в проект по наблюдению за китовыми акулами на Мальдивах, или на должность няни в Коста-Рике брали только совершеннолетних. В итоге я обрадовалась хоть какому-то бесплатному месту, куда мои родители согласились отпустить меня. И которое при этом находилось достаточно далеко от Ахима под Бременом.

Кто-то тихонько постучал в стекло, отвлекая меня от печальных мыслей. Снаружи на меня глянули два угольно-чёрных глаза, похожих на бусинки, и я поспешно распахнула окно.