Марк Фурман - Мораторий на крови

Думается, нет смысла нагнетать страсти. Банально известная фраза «казнить нельзя помиловать», приобретающая в зависимости от расстановки единственной запятой тот или иной смысл, как никогда актуальна для России. А пока получается, как в незамысловатой детской песенке: «Точка, точка, запятая — вышла рожица кривая!»

Сейчас ходит немало слухов о так называемых комиссиях по помилованию, созданных при губернаторах в регионах РФ. К участию в них привлекаются, с одной стороны, опытные законодатели и юристы, с другой — общественно значимые известные люди. Наверняка такие комиссии нужны: нередко необходимо вовремя протянуть руку оступившемуся и осознавшему свою вину человеку. Но почему бы комиссиям, в которых заседают наделенные немалыми правами люди, хотя бы из чувства сострадания к родным, не вынести суровый справедливый вердикт тем, кто в массовом масштабе посягнул на многие человеческие жизни? Ведь до сих пор смертная казнь расценивалась не только как наказание, но и логический акт справедливости, торжества Закона, милосердия по отношению и к жертвам, и к близким убитых россиян.

Накануне принят мораторий на смертную казнь в России, он уже вступил в силу. В нашем городе его одобрила областная комиссия по помилованию, включая и председателя — в прошлом прокурора области Алексея Комиссарова. Ранее, в свои активные прокурорские годы, он занимал ряд высоких должностей. Государственный советник юстиции 2-го класса (звание, равное генеральскому) лично подписал свыше 20 смертных приговоров, которые и были исполнены. С чего бы у бывшего государственного обвинителя сказочно выросли крылья голубя-миротворца, сменив пылящиеся в гардеробе генеральские погоны?

И такой «революционно-гуманный» переворот охватил Россию. Его с восторгом и аплодисментами уже встретили на Западе. А пока «возрадуемся» за нашу многострадальную страну. С сегодняшнего дня мораторий в действии, и Россия начнет приобщаться к европейским принципам размазанного, исковерканного, по сути — замешанного на крови, гуманизма.

Вот мрачная статистика. В России совершается около 30 тысяч убийств в год, и число их постоянно растет. К ним следует добавить не менее 10–15 тысяч человек, которые исчезают бесследно, при неясных обстоятельствах и, вероятнее всего, тоже становятся жертвами криминала.

Вспоминаю, как однажды «АиФ» опубликовал сравнительные данные по убийствам в России и странах Запада (взят традиционный расчет на 100 тысяч населения). Комментатор захлебывался от восторга: Россия оказалась позади США (у тех — первое место) и ряда стран. Я сразу подметил, что не учитывался тот факт, что в Соединенных Штатах, как и во всем мире, к убийствам относят случаи, когда раненые умирают в больницах от различных повреждений и их осложнений в течение 30 дней, т. е. целого месяца. Сравните: по нашим законам, если потерпевший прожил после смертельных ранений, в том числе огнестрельных, ножевых и т. п., хотя бы два-четыре часа, он, по статистике, вычеркивается из числа убиенных, переходя в разряд лиц, которым был причинен тяжкий вред здоровью.

Как вам такая «ободряющая» статистика? Помнится, после чтения того «АиФа» я с помощью судмедэкспертов и криминалистов произвел нехитрые расчеты только по нашей Тригорской области, учтя тех несчастных, которые в течение месяца медленно умирали на больничных койках. Мы тут же перепрыгнули и США, и других «конкурентов», оказавшись по кровавым смертным показателям впереди планеты всей (соответственно, около 11 человек на 100 тыс. в России и немногим более 7 — в США). Эти данные опубликовала газета «Совершенно секретно», ничьих возражений мой материал, помнится, не вызвал.

«Ничто не одобряет так порока, как излишняя снисходительность», — сказал великий гуманист Вильям Шекспир. И, если высшая мера предусмотрена Конституцией государства, правосудию следует считаться с этим фактом. Вероятно, применять ее следует при особо жестоких повторных убийствах, в особенности совершаемых опасными рецидивистами, а также террористами. Смею утверждать, что когда нелюди становятся профессионалами в своей области, некими «ломброзианцами» (да не оскорбит это слово теоретиков-юристов), для них ничего святого в нашей Солнечной системе просто не существует.

У меня до сих пор перед глазами уголовное дело № 133 по обвинению уже упомянутого рецидивиста Захарова. Сразу же за картонным переплетом на лист белоснежной бумаги наклеена большая фотография убитого Сережи К. Со снимка на мир смотрит улыбающийся симпатичный мальчишка с озорными ясными глазами. От него невозможно отвести взгляд, и я, помнится, поскорее перевернул эту первую страницу. Как вы думаете, зачем все-таки следователь прокуратуры Егоров вклеил тогда эту фотографию в том уголовного дела?

Скорбный реквием. Да, Сережа трагически погиб, но его близкие знают, что и Захарова нет на свете. Вот признание матери одной из жертв — молодой девушки, над которой подробно и жестоко глумился убийца. Привить бы эти слова в качестве вакцины добра нашим «гуманным» законодателям и милователям: «По традиции дважды в год — в дни рождения и смерти моей девочки — мы собираемся всей семьей, приходят ее друзья. И поминая доченьку, нам легче оттого, что ее убийцы тоже нет на Земле. Суд над ним оказался справедливым и законным: после доказательств в совершении ряда убийств он был приговорен к смертной казни и расстрелян. Вскоре нам прислали соответствующий документ».

Я, ваш корреспондент Анатолий Фальковский, — несчастный отец. Два года назад маньяк Милославский, у которого в послужном списке шестнадцать жертв, убил мою дочь Анечку, жестоко и садистски надругавшись над ней. Областным и Верховным судами он был приговорен к высшей мере, и со дня на день наша семья и близкие погибших женщин, сочувствующие нам люди ждали исполнения приговора. Антинародный мораторий на смертную казнь даровал Милославскому жизнь, благодаря ему он избежит высшей меры, как и террорист Дамзаев, тоже находящийся в Тригорском централе, отправивший на тот свет свыше 30 человек, среди которых есть и дети. Как отец и гражданин своей утратившей гуманизм несправедливой страны, Я ПРОТЕСТУЮ.

Номер «Вечернего Тригорска» со статьей Фальковского «Всегда ли надо миловать?» Алексей Комиссаров решил прочесть наедине, в спокойной обстановке. Предчувствуя, что его фамилия, возможно, будет упомянута в статье, он разом купил три газеты, положив их на заднее сиденье «Вольво». Оставив машину на стоянке у обладминистрации и достав сигареты, Комиссаров поднялся на четвертый этаж, пустынным в выходной день коридором прошел в свой кабинет.

«А ведь рюмочка коньяку отнюдь не помешает», — прикинул Комиссаров, подойдя к холодильнику. — Конечно, я за рулем, но моя машина в городе известная, да и ехать до дома чуть более двух километров. Проскочим…».