Анна Данилова - Прости меня, твою убийцу

И захохотал.

– Ну нет, это несерьезно… Я правда спрашиваю вас, вы читали ее стихи? Неужели вам всем было неинтересно, чем живет и дышит наша Таня?

– Вообще-то, – подала голос Тая, полноватая, запакованная в зеленую тафту, увешанная драгоценностями и похожая на сосну, жена Леши Трушина, – у нас сегодня не поэтический вечер, да, Танюша? Оставьте ее в покое. Она устала. Вон сколько всего приготовила! Я работаю в клубе, я могу устроить для Танечки настоящий поэтический вечер. Это не дело – читать стихи за столом, когда все выпили… Вот анекдоты – это да!

– Спасибо, Таечка… – искренне поблагодарила ее Татьяна и достала еще одну сигарету. Иван придвинул ей поближе хрустальную пепельницу.

– Володя, Нина, какого вкусного гуся вы принесли! Наверное, полдня запекали! – воскликнула Верочка, вставая из-за стола. Егор усадил ее на место.

– Да нет, всего два часа!

– А какие там яблоки вкусные! – Вера взмахнула рукой и задела бокал с вином. Оно пролилось ей на платье. – Ну вот… Какая же я неуклюжая!

– Вера, да что с тобой? – Егор обеспокоенно взглянул на жену.

– Гора, а что такого страшного-то случилось? Сейчас Танечка даст мне соли, и мы выведем это пятно… Или платье какое-нибудь даст мне на вечер…

Татьяна, мгновенно среагировав, вскочила со своего места и знаками позвала Веру за собой.

В ванной комнате Вера сняла платье, застирала его, а Татьяна тем временем сходила за своим платьем из мягкой черной материи.

– Надевай! Оно совсем новое, думаю, будет тебе впору.

Вера надела платье. От волнения у нее зуб на зуб не попадал.

– Уместилась! – улыбнулась она, разглядывая себя в зеркало. – Очень красивое платье. А мое повесь, пусть сохнет… Потом заберу. Спасибо тебе. Танечка, мне бы полежать немного…

Татьяна привела ее в свою спальню. Вера легла. Закрыла глаза.

– Таня?…

– Да…

– Побудь немного со мной.

– Хорошо…

– Ты могла бы дать мне свою книгу?

– Зачем? Отдыхай.

– Ну ладно… Как хочешь… Я и так помню это стихотворение наизусть.

Татьяна попятилась к стене, остановилась, замерла, глядя испуганно на нее.

– Стой, где стоишь! Ты никуда сейчас не выйдешь, если не хочешь, чтобы это стихотворение я прочла им всем. – Вера села, привела в порядок прическу, потом встала, подошла к окну.

– Ведь никто из них, тех, кто сейчас там, за столом, никогда не читал твоих стихов. Не та компания, да? Они не оценили бы твоих опусов. Вот и сейчас Таечка сказала, что не вовремя… Сядь!

Татьяна покорно села на кровать. Лицо ее покраснело, на носу поверх толстого слоя пудры выступили капли пота. Глаза стали влажными. Неестественно густые ресницы мелко захлопали.

начала Вера тихим и проникновенным голосом, –

Она закончила читать. В спальне было так тихо, что Вера слышала даже биение своего сердца.

– Ты не представляешь себе, в каком аду я жила эти несколько дней, когда поняла, кто убил Наташу… – говорила Вера, едва слышно. – Мы же с Колей голову себе сломали, пытаясь понять, кто же совершил это убийство. Насколько мне известно, по официальной версии, конечно, Наталью Воронову убила Лариса Саватеева. Конечно! С мертвых какой спрос?! Тем более что в доме нашли перстень Наташи, который Лариса сняла с трупа и спрятала у себя, а Саватей потом, спустя годы, ничего не зная о криминальном прошлом этого украшения, подарил Анжелике… Это ли не улика? Ты бы видела реакцию Вадима, когда его жена показала мне фото Анжелики, ее руки с этим перстнем… Он узнал его! Да только не был в курсе того, что мамаша стянула его с пальца покойницы… Но мы-то теперь с тобой знаем правду.

– Ты о чем?

– Самый мощный мотив был у тебя, Таня. Но ты же была с нами в лесу! Мне же это не приснилось!

Татьяна вдруг вскочила, открыла ящик комода, достала дрожащими руками пачку сигарет и зажигалку, закурила.

– С самого начала было понятно, что убийца – местный, – продолжала Вера. – Или тот, кто знает, что в скором времени в лес, на поляну, придут люди. На это и был расчет. Надо было, чтобы тело нашли. И чтобы у убийцы алиби было.

– Да я не собиралась ее убивать!!! – воскликнула громким сиплым шепотом Татьяна, оглядываясь на дверь. – Я просто хотела сказать ей в лицо все, что я о ней думаю! Она вышла из своей комнаты, вся такая нарядная, в шубе, накрашенная, от нее пахло дорогими духами… Перстень еще этот… И красивая, сил нет… А я в это время стояла на крыльце корпуса и курила. И когда она проходила мимо, я схватила ее за руку и сказала ей прямо в лицо, что она шлюха! И повторила это еще два раза. Потом сказала, что я жду ребенка от Вадима. Так она расхохоталась мне в лицо, сказала, что, мол, это мои проблемы. И что неизвестно еще, от кого ребенок, может, от кого-то из его друзей. А там крыльцо раскрошилось, большой такой кусок кирпича вывалился как раз и лежал прямо под ногами… Не знаю, как это случилось, но я подняла его, размахнулась, да и ударила ее в голову. Она сразу скатилась с крыльца на землю, простонала, и тогда я набросилась на нее и ударила еще раз. Я уже поняла тогда, что моя жизнь кончена. Мы же в доме отдыха, повсюду по аллеям бродят старушки… Меня точно должны были увидеть. Я оглянулась – никого вокруг! Ни одной души! И мороз, холодно! Уже скоро парни должны были приехать за нами, чтобы отправиться в лес, на поляну. Наташа лежала на снегу, возле крыльца. Крови было совсем мало. Я пощупала ее шею – поняла, что она мертвая. Я убила ее. Я не знала точно, который час, я понимала, что рискую, но надо было действовать, пока вокруг стояла такая пронзительная тишина, и мы с ней были одни… Я вернулась в корпус, взяла из кладовки лыжи, из комнаты – колготки, уложила тело Наташи на лыжи, примотала двумя колготками, привязала к телу два шарфа, свой и ее, и потянула все это за собой в сторону леса. В детстве я катала таким же образом детей из младших групп в детдоме, когда не хватало на всех санок. Я и не предполагала, что лыжи, несмотря на такую тяжесть, будут так хорошо скользить! Я добежала с этой страшной ношей до дороги, свернула к лесу, а там дело пошло еще лучше, быстрее, там же накатанная дорога… Я протащила ее чуть дальше уровня поляны, отмотала от лыж и, уже проваливаясь в сугроы, подтащила к тому месту, буквально в нескольких метрах от поляны, где вы ее и нашли… Затем вернулась к лыжам и зарыла их в снег. И быстро-быстро побежала обратно к своему корпусу, влетела в комнату, разделась и легла. Долго не могла отдышаться. Я все лежала и смотрела на дверь, ждала, что она сейчас откроется и войдет Наташа. Но она не пришла. А это означало, что мне все это не приснилось. Что я ее убила. А за окном шел снег, прямо хлопьями валил… И заметал следы.