Борис Старлинг - Видимость

Герберт, должно быть, выглядел озадаченным, потому что Папворт подавил собственный смех. «Базальт», - сказал он снова. «Женщина стояла на базальтовой скале, но никто этого не заметил, потому что… В любом случае. Он выигрывал практически все премии, кроме Нобелевской. Несколько лет назад он получил медаль за заслуги перед армией и флотом - высшую военную награду, которую может получить гражданский человек - за свою работу со взрывчатыми веществами, кислородный измеритель и изобретение синтетической плазмы крови ».

«Кажется, ты много о нем знаешь».

«Моя работа - знать о нем много нового. Итак, он был золотым мальчиком правительства. Потом роман стал остывать. Он начал критиковать программу создания ядерного оружия, и от кого-то вроде него, не обычного Джо, это может что-то значить. Он утверждает, что самостоятельно определил количество плутония в атомной бомбе, не имея никакой внутренней информации. Лично я думаю, что это ура, но все равно. Люди начинают обращать внимание. Полинг критикует Вашингтон за то и за это, и вскоре ему задают вопросы, в том числе и самый очевидный ».

"Может, он попутчик?"

"В яблочко. Поэтому ему задают вопрос: были ли вы членом коммунистической партии или были ли вы когда-нибудь? - и он отказывается отвечать, утверждая, что он считает, что ни от одного гражданина не следует требовать, чтобы он заявлял о своих политических убеждениях. Уклоняюсь от вопроса, если вы спросите меня. По сути, это защита Пятого, и мы все знаем, что это значит, что бы ни говорилось в законе. Как бы то ни было, ранее в этом году он подал заявление на получение паспорта, и это заявление было отклонено в соответствии с положениями Закона Маккаррана. Вы знаете закон Маккаррана?

Герберт не только знал это, он помнил формулировку дословно; еще одно наследие его дней в Leconfield House. «Он призван ограничить зарубежные поездки любых американцев, подозреваемых в политических симпатиях, на том основании, что секреты могут быть переданы вражеским агентам за границей».

«Черт возьми. Итак, это большое ура по поводу того, что люди выступают в поддержку Полинга. Выступил сам Эйнштейн. Так что в конце концов Полинг получил паспорт на ограниченный срок, годный только для определенных поездок. Один из них - это.

«И пытались ли вражеские агенты связаться с ним?»

Папворт пожал плечами. «Вы становитесь слишком параноиком, вы видите их за каждым углом».

"Что-нибудь вы знаете?"

«Никто, в чем я могу быть уверен, не являются агентами, но если бы я мог, они были бы не очень хорошими агентами, не так ли? Этот парень, репортер какой-то российской газеты, «Известий» или чего-то подобного… - сердце Герберта, казалось, замерло, хотя его лицо оставалось невозмутимым, - продолжает звонить, прося об интервью с Полингом. Я так же заинтересован в свободе слова, как и все остальные, но не в том, что касается этих проклятых коммунистов, понимаете? Это злая система, друг мой, безбожный и злой, и если я смогу сделать что-нибудь, чтобы они не влезли когтями в Америку, то это как раз то, что я чертовски хорошо сделаю. Я помог победить Розенбергов, и я делал это снова, и снова, и снова. Мы боролись с нацистами до упора; Красные так же опасны, запомните мои слова. Папуорт глубоко вздохнул и робко рассмеялся. "Мне жаль; это меня заводит, вот и все. Глаза моей жены стали тускнеть, когда я начинаю это делать. Где были мы?"

«Вы и Стенснесс - как вы заговорили?»

«О, знаешь, социальная болтовня, как люди делают такие вещи».

«Вы видели его после окончания конференции?»

"Нет"

"Вы должны были?"

"Конечно, было".

Ответ Папворта был плавным и мгновенным. «Человек, невероятно искусный в расчетах сценариев, - подумал Герберт, - а может быть, проще говоря, человек, которому нечего скрывать».

Папворт соучастно улыбнулся Герберту, молчаливое признание: он знал, что Герберт знал или, по крайней мере, мог догадываться, кто он на самом деле. Подставлять шпионов под прикрытие посольства было игрой. Если заподозрить в шпионаже каждого сотрудника посольства, его бы никогда не поймали.

«Вы можете сказать мне, где и когда?»

«Статуя Питера Пэна, семь часов».

«А Стенснесс не появился?»

«Никогда не показывал».

«Как долго вы ждали?»

"Пятнадцать минут."

Как Казанцев, подумал Герберт; или, по крайней мере, та же свобода действий, которую, по словам Казанцева, он дал людям, ожидая их. Шпионы были шпионами по всему миру. Вы опоздали, они ушли.

«Это не так много времени, чтобы дать кому-то, особенно в тумане».

Папворт пожал плечами. «В такой холод пятнадцати минут было достаточно. Кроме того, там, где я родом, пунктуальность означает профессионализм ».

«Вы знаете, что он собирался вам предложить?»

"Не совсем."

«Но он что-то намекнул?»

"Да, он сделал."

«Что-то, что изменит мир?»

Папворт кивнул. "Нет смысла спрашивать, откуда ты это знаешь?"

Стенснесс примерил его с американцем, британцем и русским; один и тот же крючок каждый раз. Любитель общается с профессионалами, и один из них, должно быть, убил его.

«Как давно вы знаете Стенснесс?»

Папворт пожал плечами. «Год или около того».

Герберт прыгнул. «Но вы только что сказали мне, что встречались с ним только на конференции».

"Я сделал. Но я… прости меня, я плохо сформулировал. На самом деле я его раньше не знал. Я знал о нем.

"Как придешь?"

Папворт улыбнулся. «Особые отношения. Обмен информацией." Он ненадолго нахмурился. «Это ... Вы сказали, что вас зовут Герберт Смит, верно?»

Герберт кивнул, зная, к чему все идет.

«Тот, кто работал на Пятерых?» - сказал Папворт. Приняв молчание Герберта за согласие, он откинулся на спинку стула и присвистнул. «Мальчик, я хотел с тобой познакомиться».

Герберт подумал, что его вряд ли можно винить. Берджесс и Маклин оба провели время в Вашингтоне, и ЦРУ все еще не без оснований задавалось вопросом, какие именно американские секреты они привезли в Москву. И были ли они единственными гнилыми яблоками в саду Уайтхолла.

С тех пор особые отношения были немного неустойчивыми.

Что касается британской разведки, то существовало две школы американской мысли.

Был официальный, который утверждал, что британцы были самыми проницательными, опытными и успешными шпионами в истории, и поэтому к трансатлантическому альянсу следует подходить с осторожностью.

Затем был неофициальный, в котором британцы представлялись высокомерными снобами, достойными только презрения, которое они сами проявляли.

Или, возможно, это была смесь того и другого: наша связь с британцами - одно из наших величайших достоинств; не говори ублюдкам ничего важного.

Агентство, как знал Герберт, играло по-крупному.

Эйзенхауэр победил на американских выборах в прошлом месяце с большим перевесом, и его инаугурация должна была состояться в следующем месяце, когда ему предстояло столкнуться с вопросом, который наверняка будет беспокоить не только его, но и каждого будущего президента в начале своего правления. Руководил ли он ЦРУ или им управляло ЦРУ?