Борис Старлинг - Видимость

Она снова вышла из комнаты и вернулась через минуту или около того с металлической штуковиной и закрытой пробкой стеклянной бутылкой с белыми волокнами на дне.

«Это микрокамера Филипса», - сказала Розалинда, ставя металлический прибор на стол перед Гербертом.

Это было похоже на что-то из фантастического фильма; более или менее плоский круг с рифленым краем, труба, торчащая по диагонали из плеча, и линза посередине, все они поддерживаются вертикально над цоколем.

«Я использую его для записи дифрактограмм», - добавила Розалинд.

"Какие узоры?"

«Дифракционные картины. Представьте себе объект, который невидим во всех отношениях. Вы не можете увидеть это, почувствовать запах, услышать, потрогать или попробовать на вкус. Единственный способ изучить этот объект - направить через него свет или отразить от него свет. Наблюдая за образцами, образованными светом, и сопоставляя их с тем, что вам известно о образцах, вызванных различными видами дифракционных решеток, вы можете получить много информации о структуре объекта ».

Она подняла стеклянную бутылку. «Это ДНК тимуса теленка. Сейчас он сухой, но во влажном он лучше фотографирует; он длиннее, тоньше и его легче увидеть. Насколько мне известно, мы в King’s были единственными, кто это осознал ».

«Это означает, что Макс продавал другим то, чего, как он знал, у них нет».

Неудивительно, что Стенснесс пытался продать фотографию 51, когда он это делал. Конференция объединила всех основных игроков каждой из трех команд, ищущих молекулярную структуру. Это был один из немногих случаев - возможно, единственный за много лун - когда все участники расы находились в одном месте.

Розалинда опустила взгляд, и Герберт понял, что для нее предательство Макса было глубоким. "Да. Конечно, чем четче фотография, тем легче будет различить молекулярную структуру. Итак… сухая ДНК, кристаллическая, мы называем форму «А»; гидратированная форма «В», паракристаллическая.

«Мы размазываем немного« B »в волокна, как в паутине. Мы вставляем его в камеру здесь, - она ​​указала на тыл, - перед пленкой. Рентгеновские лучи проходят через точечное отверстие здесь, - постукивая по маленькой линзе, - а трубка в правом верхнем углу предназначена для пропускания увлажненного газа через камеру для контроля содержания воды в волокне. Мы концентрируемся на одной нити волокна диаметром около десятой миллиметра ».

«И рентгеновские лучи отражаются от этой нити?»

«Они отскакивают от атомов в этой нити, потому что их собственные длины волн очень короткие; при этом они оставляют узор на пленке. Следовательно, следы на фотографической пластинке - это не следы самих атомов, а пятна, которые оставляют рентгеновские лучи, когда они рассеиваются после столкновения с атомами. Поскольку рентгеновские лучи усиливают друг друга в некоторых направлениях и нейтрализуют друг друга, пятна различаются по интенсивности. По этой интенсивности и расположению можно предположить атомную структуру; то есть вы можете превратить двумерные узоры в трехмерные молекулярные структуры. Пока ясно? »

«Примерно».

«Так и должно быть. Я уже дважды объяснял тебе это ».

Она сказала это без злого умысла, и Герберт понял, что для ученого мало что может расстраивать больше, чем необходимость описывать вещи непрофессионалам, заполнять те базовые знания, которые профессионал считает само собой разумеющимся, и в то же время времени, чтобы упростить задачи и процедуры, чтобы иметь смысл.

Он взял расшифровку расшифровки и прочитал ее еще раз, чтобы освежить память.

Х-образный узор дифракционно характерен для спиральной структуры. Алмазная структура выполняет две функции. Во-первых, это указывает на то, что узор повторяется выше и ниже центральной X-образной формы, сигнализируя о продолжении спирали. Во-вторых, он возникает из регулярного ряда вдоль оси молекулы фосфатных групп сахара, которые образуют основу молекулы. Симметричные рисунки горизонтальных мазков на руках и ногах «X» демонстрируют, что спираль изгибается через равные промежутки времени. Четвертый слой-линия на каждой конечности отсутствует; это может указывать на двойную спираль с отсутствующей линией слоя, представляющей точку, в которой две нити пересекают друг друга.

Розалинда сказала, что единственное, что несомненно известно о структуре ДНК, - это присутствие и относительные количества четырех нуклеотидов; однако здесь Стенснесс настоятельно предполагал, что ДНК не только спираль, но и двойная.

"Вы не думаете, что это спираль?" - спросил Герберт.

«Нет, - сказала Розалинда. «Форма« А », конечно, не спираль. Я доказал это еще летом ».

Она протянула Герберту карточку размером три на шесть с нарисованной от руки черной рамкой; это было наполовину приглашение, наполовину уведомление о смерти. Он прочитал это.

"Это ты написал?" - спросил Герберт.

"Да."

Герберт вспомнил спор в лаборатории и враждебность у могилы.

- А доктору Уилкинсу это не показалось забавным?

«Он мог бы это сделать, если бы это не исходило от меня».

"Это плохо?"

«Как вы думаете, почему у меня дома эти машины? Иногда я нахожу Мориса настолько невыносимым, что буквально не могу находиться в его компании, поэтому мне приходится возвращаться сюда, чтобы работать. Я уезжаю в Биркбек в марте почти исключительно для того, чтобы сбежать от него. Мы ссоримся по ... ну, почти обо всем, если хочешь знать.

«Включая вопрос о том, является ли ДНК спиралью или нет?»

«Особенно это. Он с некоторой неохотой согласился с тем, что форма «A» была антиспиральной, но он абсолютно непреклонен, что форма «B» отличается ».

«И Стенснесс разделял его взгляды?»

Розалинда вздохнула. Когда она заговорила, Герберт услышал в ее голосе малейшее прерывание. «Я думал, что Макс согласен со мной». Она махнула рукой в ​​сторону карты коронации. «Очевидно, нет».

Герберт предполагал, что наука, помимо мужской прерогативы, также осуществляется в вакууме людьми, чей блестящий ум не допускает никаких сомнений, ошибок или человеческих слабостей, и что прогресс, следовательно, является линейным и неумолимым.

Теперь он увидел, что все было наоборот. За непонятной терминологией ученые были в основном такими же, как и все остальное человечество. Они спорили, они любили и ненавидели, они были податливыми и упрямыми, и их недостатки и глупости влияли на их работу так же, как недостатки и безрассудства мирян - на их работу.

И именно такие споры побудили Макса Стенснесса увидеть или подумать, что он видел на рентгеновском снимке что-то, чего его коллега Розалинда Франклин не видела, не хотела или не могла видеть.

«Как вы думаете, почему Макс был неправ?» он спросил.