Дарья Калинина - Гнев семьи

Теперь уже промолчала Настя. Ну, насчет того, что невестка не появилась на похоронах люто ненавидимой ею свекрови, удивительного как раз ничего не было. Настя и сама с трудом заставила себя пойти. Свекровь у Кати с Валей была авторитарная женщина, хитрая манипуляторша. Она каким-то образом сумела внушить своим сыновьям, что главная женщина в их жизни – это она сама. Ее надлежит почитать, обожать и всячески баловать. А жены – это так, придатки в их замечательной семье, созданные, чтобы рожать им детей, поддерживать чистоту и уют в доме и ухаживать за самой замечательной женщиной на свете – своей свекровью.

Разумеется, у Кати с Валей имелся свой взгляд на такие вещи. Но если Катя отличалась тихим нравом и держала свое мнение о свекрови при себе, то Валя – была боец. Она постоянно доказывала свекрови, что та сильно не права. И за это получала всякий раз от мужа, тоже сильно. Свекровь наблюдала за расправой над непокорной невесткой и торжествовала. Потом следовал выговор, период затишья, а затем – новый скандал.

Валя упорно не сдавалась, свекровь не уступала, а Генка не знал, как ему быть, и колотил жену, считая, что раз ссоры у них в семье начались с ее появлением, то и виновата в них она. И расправы эти мужа над женой с каждым годом становились все более кровавыми. Если началось все с оплеух, то закончилось сломанными ребрами и прочими травмами, которые Валя зафиксировала, после чего забрала детей и, пригрозив мужу, что напишет на него заявление в полицию, ушла жить обратно к своей матери.

– Так что мы все виноваты, – сказала Катя, – если по большому счету рассуждать. И я, что не донесла на Генкины художества в полицию раньше. И Витька, что как брат не пресек безобразие. И свекровь, что поощряла насилие над невесткой. Одна Лана ни в чем не виновата, но так уж получилось, что из нас всех пострадала сильней всего она.

– Ольга Сергеевна, мне кажется, тоже сильно переживала.

– Но на примирение с Валей она так и не пошла. До последнего саму себя обеляла и твердила, что во всем виновата одна Валька. Детей против бабки настраивала. Сыночка на ее глазах изводила. Так и померла, проклиная Вальку. Но внуков она любила. И посмотри, что просила им передать.

И Катя полезла в сумку, откуда достала тяжелые золотые часы.

– Какие красивые!

– А то! Их еще какой-то прапрапрадед с Отечественной войны из Парижа в качестве подарка от одной французской графини привез.

Эти старинные часы-луковицу самой Насте прежде доводилось видеть лишь на фотографии. Георгий Андреевич – отец непутевого Генки и его младшего брата Виктора – получил эти часы в подарок от своего отца. А тот, в свою очередь, от своего. Часам было без малого двести лет, ход их был далеко не такой точный, но часы ценились в семье как реликвия, пронесенная через века и лихолетья.

– Ольга Сергеевна перед смертью распорядилась, что Артуру как старшему внуку должны достаться часы, а Генриху – цепочки от них.

И следом показались три цепи, соединенные вместе. Цепочки были хороши. Еще неизвестно, что было более ценным подарком. Часы, которые невозможно было использовать, да и вряд ли уместно носить, или тяжелые золотые цепи из старинного металла очень красивого плетения.

– И ты отдашь их мальчишкам сегодня?

– Бабка сказала отдать часы и цепочки, когда детям стукнет восемнадцать. Нынче они оба уже совершеннолетние, так что я отдам их Гене.

Настя тут же насторожилась, как случалось с ней всякий раз, когда она слышала имя Генки. Не выносила она двоюродного брата своего мужа. Всегда чуяла в нем какой-то подвох. А уж когда узнала, как он обращался с женой и детьми, и вовсе возненавидела лютой ненавистью. С годами это чувство лишь усилилось, потому что сам Генка изо всех сил старался как можно лучше подогреть его.

– А почему сначала Генке отдашь?

– Он – отец, – пожала плечами Катя. – Он и должен вручить детям часы их деда. Ну, чтобы торжественно получилось. Вроде как преемственность поколений, понимаешь?

– Сама отдай!

– Кто я Артуру и Генриху? А Генка – их отец.

– Пусть Витька подарит! – не сдавалась Настя. – Он – их дядя! Или моего Сашку попросим. Он тоже мальчишкам дядя, хоть и двоюродный.

– Да чего ты боишься? – засмеялась Катя. – Генка о желании матери знает. При нем она эти распоряжения отдавала.

– А почему часы у нее оказались? Ведь полагается от отца к сыну.

– Бабка так распорядилась. Наверное, хотела сделать мальчикам такой подарок, чтобы у них осталась бы о ней хорошая память. А так-то часы всегда у нее в комнате лежали, она с ними не расставалась.

В это время прибежали все четыре девочки, желающие узнать, когда будет их любимый шашлык. Вместе с ними прибежали еще соседские ребятишки, мигом стало шумно и весело, и Настя думать забыла про старинные часы с их цепочками.

– Так, выгружаем покупки, расставляем столы. Готовимся!

Мужчины разводили огонь в мангале, а женщины быстро готовили к столу овощи и свежую зелень. Летом Настя никогда не утруждала себя нарезкой мясных салатов. К шашлыку лучше всего шли огурцы с помидорами, а зелень в изобилии росла в парнике. Был конец июня, и от укропа, кресс-салата и перьев зеленого лука было просто некуда деваться. Все это зеленое изобилие требовалось уничтожить в ближайшее время. Потом укроп пойдет в ствол и даст семена, без которых в засолке – тоже никак, но это будет уже другая песня. Кресс-салат вообще станет жестким и едким. А ряды молодого лука требовалось обязательно проредить, иначе будущим головкам окажется слишком тесно, и они измельчают.

Пока Настя азартно рвала и дергала зелень, Катя ее мыла в тазу. Внезапно она издала радостный вопль. И, уронив таз, кинулась куда-то по дорожке. Настя взглянула в ту сторону, и сердце у нее замерло. Прямо к ним шли два высоких темноволосых юноши.

Неужели! Они! И Настя, размахивая букетом укропа, который был у нее в этот момент в руках, побежала к мальчикам. Катя уже давно висела на своих племянниках, которые теперь были выше ее ростом на добрых полторы головы.

– Артур! Генрих! Мальчики!

Катька всегда была импульсивной натурой. А тут она и вовсе рыдала от счастья, ничуть не стесняясь текущих по ее лицу слез. Было видно, что и Артур с Генрихом обрадованы такой встрече. Напряженные вначале лица их быстро смягчились. Тем более они увидели, что главного врага еще нету. А к остальным родичам они никакой вражды не питали. Мужчины тоже бросили свой огонь и поспешили поприветствовать племянников. Они хлопали их по плечам, восхищались тем, какими большими, сильными и взрослыми они стали, и вновь смутили парней, напомнив, какой долгой была разлука.

С улицы примчалась Лана, которая при виде братьев завопила от радости еще громче матери. А вот маленькая Полина стояла в сторонке, лишь тараща свои глазенки на этих незнакомых, но таких красивых взрослых юношей. Полина родилась уже после ссоры и ухода Вали с мальчиками. И поэтому она никогда не видела своих двоюродных братьев.