Жаклин Уинспир - Простительная ложь. Вестник истины

Она размышляла над схемой дела, постукивая красным карандашом по большому листу белой бумаги, когда ей пришло в голову, что основная причина ее беспокойства — Мадлен Хартнелл. Морис толком не помог — или ей так кажется из-за того, что его ответы не принесли немедленного успокоения? Ясно одно: он не собирался ее утешать, хотя и дал хороший совет, когда Мейси позвонила ему, вернувшись к себе на Ибери-плейс.

— Помни, Мейси, что некоторые люди появляются в нашей жизни, так сказать, на двух уровнях. — Он замолчал и глубоко затянулся трубкой. — С одной стороны, да, нужно быть острожной с особами вроде мисс Хартнелл. В свое время мы с ними сталкивались и не пострадали, так как действовали осмотрительно. Зато в дальнейшем она может принести пользу. А вообще я бы посоветовал почерпнуть мудрости у нашего друга Хана.

— Я его давно не видела. Честно говоря, удивительно, что он еще жив.

— Похоже, возраст над ним не властен. — Морис немного помолчал и продолжил: — Во времена духовной темноты я всегда обращаюсь к нему.

— Ну, я бы не сказала, что…

— Второй уровень, Мейси, — это роль, которую мы все призваны сыграть в жизни других людей. Неосознанно, но в обязательном порядке. И то, что Мадлен Хартнелл появилась именно сейчас, по-видимому, означает, что тебе нужно с чем-то разобраться… может, с какими-то противоречиями? Риторический вопрос. Проанализируй свое беспокойство и прими его как боль, которую нужно вытерпеть, чтобы обрести гармонию.

Она вздохнула, и звук собственного дыхания вернул ее к реальности. Мейси взглянула на пометки и диаграммы на схеме дела и вновь принялась за работу. В одном кружке на листе она написала «Рейф Лоутон», в другом — «Агнес Лоутон». Соединив линиями имена всех тех, кто знал Рейфа, Мейси стала думать, к кому бы обратиться, чтобы узнать о Рейфе больше, и как это сделать. Еще нужно было провести кое-какую подготовительную работу, для чего срочно изучить послужной список летчика. Слово «дом» тоже было обведено кружком, и Мейси, разглядывая цепочки предположений, догадок, вопросов и фактов, поняла, что первым делом нужно съездить в загородное поместье Лоутонов.

Мейси работала несколько часов, сверяясь с часами, и ждала звонка Билли. Она написала на схеме слова «Франция» и «Фландрия», а потом в самом уголке нацарапала карандашом «Биарриц» — небольшая вольность, если позволит время. Телефон зазвонил.

— Фицрой…

— Это я, мисс.

— Билли, здравствуйте! Как у вас дела? — Мейси откинулась на спинку стула и стала смотреть в окно, на площадь.

— Все в порядке, спасибо. Дорин пошла погулять, а я звоню из телефонной будки.

— Есть новости?

— Пока не слишком много, мисс. Газетчики еще ничего не пронюхали, но зато когда узнают, имя девочки будут склонять на всех углах.

— Жизнь в провинциальных городках небогата событиями, Билли.

— Ну, я бы так не сказал, мисс… Ох, деньги заканчиваются, минуточку… — Судя по шуму в трубке, Билли бросил в автомат несколько монеток, потом нажал кнопку и продолжил: — Я уже заходил в библиотеку, искал информацию про Джарвисов. Там очень хорошая библиотекарша, служила во Франции. Очень интересная женщина, говорит, что занималась секретной работой. Я ей сказал, что ищу своего старого приятеля-сапера, который жил в этих краях, и что мы потеряли связь друг с другом в семнадцатом году, когда меня ранили. Так вот, она натащила кучу разных книг, газет, журналов и самых…

— И что дальше? — перебила Мейси. Дай Билли волю, он кого хочешь заболтает.

— В общем, как оказалось, жили тут одни Джарвисы, в деревушке неподалеку от города, и вы не поверите, впрочем, вряд ли это имеет отношение к нашему делу, — но…

«Ну давай же, Билли!» — подумала Мейси, нетерпеливо постукивая карандашом по столу.

— Но судя по всему, эта семья занималась подозрительными делишками.

— Чем именно?

— Несколько лет назад одну из женщин упрятали в тюрьму за незаконную медицинскую практику: лечила настоями да микстурами.

— Насколько я знаю, это не запрещено законом.

— Если никто не умирает.

— А, понятно.

— Эти Джарвисы всегда держались особняком, если вы понимаете, о чем я. Не знаю, родня ли они нашей Авриль Джарвис, но странное совпадение, правда, мисс?

— Проверь все, Билли. Что за деревня?

— Даунсмарш-на-Лае.

— Название как с почтовой открытки.

— Ничего подобного, мисс, насколько я слышал. Там живут одни бедняки — работники с ферм и ремесленники, у которых денег не хватает даже на одежду ребятишкам. Хорошо хоть огород могут развести, тем и живут.

— Вы туда сегодня поедете?

— Здесь есть местная ветка, поезд ходит каждые три часа. Выеду в половине двенадцатого.

— Хорошо.

— Поговорим завтра утром, мисс. Звонить в Челстоун?

— Да, и пораньше — я уезжаю в Гастингс. Позвони в семь. И еще, Билли, будьте осторожны.

— Конечно, мисс. Да и что тут со мной сделают? Стукнут по голове пучком целебных травок?

— Ты знаешь, что я имею в виду. — Мейси покачала головой и положила трубку.

Похоже, Мадлен Хартнелл права: девушка родом из деревушки неподалеку от Таунтона. От точности предсказания Мейси расстроилась еще сильнее. Она вдруг ощутила себя в опасности, как будто ступила на лед, под которым глубокое озеро, — один неверный шаг и… Мейси вновь забарабанила пальцами по столу. Встреча с Присциллой в отеле «Стрэнд-пэлас» назначена на час дня, так что она успеет навестить Хана. «Во времена духовной темноты я всегда обращаюсь к нему». И она пойдет прямо сейчас, пока сгущающаяся над головой туча не опустилась ниже.

Особняк в Хэмпстеде нисколько не изменился с тех пор, как Морис Бланш впервые привел юную Мейси к доктору Бэзилу Хану — «в просветительских целях», как выразился наставник. Именно от Хана Мейси узнала, что видят не только глазами; лишь обретя спокойствие, можно заглянуть в самую глубь. С тех пор это умение часто пригождалось Мейси. А когда в тысяча девятьсот семнадцатом она вернулась из Франции, Морис вновь привез ее сюда, надеясь, что проницательность, умиротворенность и исцеляющее присутствие Хана помогут израненной душой и телом женщине. И Хан не подвел — он заставлял Мейси говорить, и, раз за разом повторяя свой рассказ, она понемногу избавлялась от мерзкого, липкого запаха смерти, который преследовал ее повсюду.

Юноша в белом одеянии открыл дверь и с поклоном пригласил Мейси в шестиугольный холл, просторный, но довольно скромный.

— Я пришла повидаться с ним. Можно?

— Сейчас спрошу. Мисс Доббс, не так ли?

— Да. Спасибо.

Молодой человек еще раз поклонился, сложив ладони перед грудью, и вышел.

Мейси подошла к эркерному окну, которое выходило на сад перед домом. Густая изгородь из бирючины заслоняла дорогу и скрывала особняк от любопытных глаз прохожих. Аромат незнакомых Мейси цветов и кустарников наполнял сад, где стояли две статуи. Одну из них — Будду, сидящего со скрещенными ногами, — привезли с Цейлона. На постаменте и на плечах Будды трепетали свежие лепестки роз. Как ни удивительно, вторая статуя изображала святого Франциска. У ее подножия устроили кормушку для птиц. Мейси улыбнулась при виде дрозда, который вспорхнул на руку святого и, немного помедлив, слетел вниз к рассыпанным крошкам хлеба.