Стивен Спотсвуд - Фортуна на стороне мертвеца

Я велела ей собрать кое-какие вещи и подождала, пока она запихнет одежду в потрепанный чемодан. Когда она закончила, я повела ее в коридор. Проходя мимо мужа, она задержалась и плюнула ему в физиономию.

Оказавшись в безопасности коридора, я спросила:

— Вам есть куда пойти?

— У меня есть друзья по церкви. Могу остаться у них.

— Хорошо. Я видела снаружи таксофон. Идите к нему, а я догоню вас через минуту.

Как только Анна начала спускаться, я вернулась в квартиру. Муж Анны лежал там, где я его оставила, но начал шевелиться. Я вытащила из рукава нож Калищенко и опустилась на колени, прямо на здоровенное брюхо Новака.

Он заорал — сломанный стол и битая посуда впились ему в спину, но перестал скулить, когда я прижала нож к его горлу.

— Знаешь, что это? — спросила я.

Он попытался кивнуть, но наткнулся на лезвие ножа.

— Да… — прохрипел он.

— И имеешь представление о моем боссе? Сучке Пентикост? Ты все про нее знаешь, верно?

— Знаю.

— Если я кое-что тебе скажу, ты достаточно трезв, чтобы это запомнить?

Он буркнул что-то недостаточно вежливое, и я прижала нож сильнее.

Из-под лезвия потекла тонкая струйка крови.

— Да. Да, я запомню.

— Отлично, — сказала я.

А потом спросила, не слышал ли он об одном джентльмене — главе известной организации, которая заправляет в квартале.

— Я его знаю.

— Однажды мы с мисс Пентикост оказали ему услугу. Помогли раскрыть убийство члена его семьи. Он был очень признателен. Сказал, что если нам что-то понадобится, что угодно, достаточно только попросить.

Перед следующей фразой я поднесла губы прямо к его уху.

— Если ты хоть раз приблизишься к Анне, хотя бы на расстояние слышимости крика, я попрошу его об одолжении, — прошептала я, посильнее прижав нож к его горлу. — Попрошу, чтобы он о тебе позаботился. Причем не спеша.

Его глаза стали размером с блюдца. Лицо сочилось потом и кровью.

— Ты меня понял?

Он произнес беззвучное «да».

Я уже собралась встать, но помедлила.

— Чуть не забыла.

Я врезала тяжелой рукояткой ножа ему по губам, разбив их. А передние зубы упали прямо в пищевод.

Я встала и вышла.

Дрожащую под снегом Анну я нашла рядом с телефонной будкой. Поймала такси, дала водителю пятерку и велела проводить Анну до двери.

А потом пустилась в долгий путь домой, под нескончаемым снегопадом.

Страшно болели ребра, и я была уверена, что снова сломала как минимум один палец. Адреналиновая волна схлынула, я замерзла, чувствовала себя разбитой и дрожала.

Но мне давно не было так хорошо.

— Это было на редкость глупо. Нужно было вызвать полицию. Ты могла серьезно пострадать! Да ты уже серьезно пострадала!

И так далее, и тому подобное. Так выговаривала мне мисс Пентикост по телефону, из комнаты, которую сняла где-то в глубинке штата Нью-Йорк.

Я водила по столу кругами сломанным пальцем и терпеливо ждала, когда поток иссякнет.

— Знаю, — сказала я. — Это было глупо и опасно, и любой, способный мыслить здраво, вызвал бы копов. — Мисс Пентикост набрала воздуха для ответа, однако я ее опередила. — Но должна указать, что мы обе, к счастью, обладаем способностью мыслить незаурядно. Мы обе знаем, что могло бы случиться. Возможно, копы и приехали бы. Помешали бы драке и отправили мужа восвояси. Может, он даже провел бы ночь в каталажке. А на следующий день вернулся бы. Или через день. И уже не дал бы Анне шанса добраться до телефона.

На другом конце провода молчали.

— Ты понимаешь, что твоя угроза — чистый блеф? — наконец сказала мисс Пентикост. — Мы уже использовали эту возможность.

— Я-то это знаю, а Новак — нет.

— И он тебе поверил?

Я вспомнила ужас в глазах Новака, когда я нависла над ним.

— А как же, — сказала я. — Проглотил как миленький.

После паузы она откликнулась:

— Прекрасно.

У нас с мисс Пентикост было много общего, в том числе прагматичная философия, о которой она говорила в первую нашу встречу в ее кабинете.

Хотя я не понимала, что прагматичного в еще одной ночи, проведенной в округе Грин. Орли Крауч во второй раз отказался с ней встречаться, но мисс Пентикост не намеревалась отступать.

— Третий раз наудачу? — спросила я.

— Попробую другой подход, — ответила она. — Если снова ничего не получится, то сочту эту затею безнадежной и вернусь домой.

— Насчет этого не уверена, — сказала я. — Вы можете и застрять там на какое-то время.

На улице сгущались сумерки, а снег все не прекращался.

— Здесь погода не так уж плоха, — сказала босс. — Местные жители утверждают, что вряд ли выпадет много снега.

— Ну, надеюсь, вы прихватили с собой пару книжек.

— Ты планируешь пускаться в еще какие-нибудь приключения в мое отсутствие? — спросила она с легчайшим налетом сарказма.

— Только в одно. У меня появилась идея, хочу ее проверить.

Я рассказала о том, что задумала. Я ожидала, что она начнет уговаривать меня не рисковать.

Но вместо этого она напомнила:

— Это же будет воскресенье. Нужно тщательно рассчитать время.

Как я и сказала — она прагматична.

Когда зазвонили колокола церкви в соседнем с домом Белестрад квартале, созывая на полуденную службу, я уже целый час торчала на углу.

Я сделала три вылазки в глубь квартала. Каждый раз прячась за спинами людей, большинство из которых были дальней родней русских бабушек, которых я видела в тот, первый, раз.

Каждый раз, проходя мимо дома двести пятнадцать, я заглядывала в окна. И на втором этаже постоянно горел свет. Один раз я заметила за шторами тень движущейся фигуры, принадлежащей высокому и худому мужчине.

Нил Уоткинс. Это наверняка он. Видимо, у него есть там собственная комната. Или он избавляется от улик. Хотя если так, думаю, он бы действовал тоньше.

Раскатился эхом последний удар колокола, и в церковь зашли последние бабушки. Я решила подождать еще час.

Снегопад превратился в медленно кружащиеся снежинки, но насыпало почти по колено. Мои ноги давным-давно заледенели.

К тому же я прекрасно понимала, как выглядит мое лицо. Помчавшись накануне на помощь Анне, я не успела об этом задуматься. Но теперь чувствовала, как меня разглядывают прохожие.

Щеку располосовал шрам, как у Франкенштейна, отек немного спал, но лицо по-прежнему было черно-багрового цвета, с несколькими желтыми пятнами для разнообразия. С подобным не справится никакая косметика. Я пониже надвинула шляпу и высоко замотала шарф, так что остались видны только глаза.

Один час. А потом я пойду домой и попрошу миссис Кэмпбелл приготовить горячий шоколад.

Но мое терпение было вознаграждено.

Минут через двадцать после начала службы дверь дома двести пятнадцать открылась, и оттуда вышел Нил Уоткинс. Он сменил костюм похоронного агента на шерстяное пальто, шляпу и, как мне показалось издалека, университетский свитер. Уоткинс двинулся по улице в противоположном от меня направлении, в его руке покачивалась холщовая сумка для покупок.