Наталия Антонова - Ошибка маньяка

– Почему же он её не проводил?!

– Ему позвонили из дома, и просили срочно приехать, у матери случился сердечный приступ.

На этот раз презрительно фыркнула Мирослава.

И Шура был вынужден признаться, что она права, так как в ходе опроса свидетелей выяснилось, что мама парня не только в этот вечер, но и вообще по жизни здорова, как корова и просто не хотела, чтобы сын встречался с медсестрой. У неё на примете была совсем другая девушка.

– А чем занималась третья погибшая?

– Третья работала в небольшой фирмочке программистом и возвращалась с симфонического концерта из филармонии. И время-то было не слишком позднее. Они сошли с автобуса целой группой, так как живут в одном районе и разбрелись по своим улицам. Эта жила в переулке Нефтяников. Там её этот гад и подкараулил.

– Понятно, Шура, а кроме каблуков всех этих женщин ещё что-то объединяет?

– Думаю, что да…

– Что?

– Мы не сразу обратили на это внимание, но у всех женщин было что-то розовое.

– То есть?

– У одной туфли, у другой сумочка, у третьей клипсы, у четвёртой пояс, у пятой бусы, у шестой блузка.

– Всё это осталось на месте преступления?

– Да. Но кое-что всё-таки пропало.

– Что именно?

– Одна туфля.

– Туфля?

– Да.

– Выходит преступник носил с собой сумку или мешочек, – предположил Морис.

– Он мог туфлю и за пазуху положить, – не согласилась Мирослава.

– Но было бы заметно.

– Ночью? И потом мало ли что человек может нести за пазухой.

– Камень!

– Собачку…

– Ладно, оставим пока предположения. Скажи, чем он их убивает, – обратилась Мирослава к Наполеонову.

– Ножом.

– Оппа! Тогда на нём, как минимум должен быть тёмный плащ…

– Или просто что-то тёмное, – сказал Морис.

– Просто что-то тёмное замыть от крови сложнее, чем плащ.

– Нож он уносит с собой?

– Да. И вытирает его об одежду жертвы.

– Гад!

– Как он их убивает?

– Сильным ударом в спину.

– Одним?

– Одним единственным.

– Шур! А следы, отпечатки?

– Ничего, что можно было бы с чем-то сравнить.

– Действует он, несомненно, в перчатках, – проговорила Мирослава и навряд ли оставляет на месте преступления окурки.

– Не оставляет, – подтвердил Наполеонов.

– Может, на одежде жертв обнаружены посторонние волокна?

Наполеонов пожал плечами.

– Так да или нет?

– Неоднозначно. И потом могу с уверенностью заявить, что следов борьбы не обнаружено.

– Значит, жертвы не ожидали нападения…

– Значит. Видимо он действительно ходит в тёмной одежде и в мягкой обуви.

– Либо выглядит безобидным и не вызывает опасений…

Мирослава помолчала минут пять, потом спросила Наполеонова, – ты не будешь возражать, если я поговорю со свидетелями?

– С какими свидетелями? – удивился он.

– С подругой одной из жертв, с женихом другой и с теми, кто был в филармонии с третьей.

– Говори. Но учти, что их всех уже не раз опросили.

– Учту. Ты дай мне их координаты.

Наполеонов кряхтя, написал на бумажке всё, что она хотела.

– Координаты тех девочек тоже напиши.

– Каких тех? – удивился он.

– Нетяжёлого труда…

– А их зачем?

– Да надом! – отрезала Мирослава

– Понятно. Пишу.

Рано утром Мирослава набрала номер телефона подруги погибшей Кати Самойловой Алевтины Ракитской.

Ей ответил заспанный голос, – эй, кто там в такую рань?

Оригинально, – подумала Мирослава, – видно девушке на работу не к восьми часам. И представилась, – вас беспокоит детектив Мирослава Волгина.

– Так вы из-за Катьки звоните? Господи! Я очухаться никак не могу! Всё не верю, что Катюхи больше нет.

До слуха Мирославы донёсся тихий всхлип, потом прозвучал голос, – простите, вчера сорок дней было, вот я и раскисла.

– Вам во сколько на работу? – спросила Мирослава.

– К девяти. А что?

– Уже полдевятого.

– Ой! А будильник не звенел!

Было слышно, как Алевтина спрыгнула с кровати, зашлёпала по полу босыми ногами.

И вдруг всё стихло.

А затем голос в трубке спросил, – вы на связи?

– На связи, – подтвердила Мирослава.

– Я же на сегодня отгул взяла, забыла вот! Хотела отоспаться…

Мирослава не стала извиняться перед Ракитской за то, что разбудила. Вместо этого она сказала, – Алевтина! Соберитесь с мыслями, вы ведь хотите, чтобы преступник был найден?

– Конечно, хочу! Гад! Урод! – закричала Ракитская в трубку и даже, как показалось Мирославе, затопала ногами.

– Тогда нам с вами нужно поговорить, – проговорила Волгина ровным голосом, – где мы можем с вами встретиться?

Раздался тяжёлый вздох, потом Ракитская сказала, – я, конечно, понимаю, что это ужасное свинство, но я не могу выйти из дома.

И не давая детективу возразить, девушка быстро добавила, – пожалуйста, приезжайте ко мне. У меня везде страшный бардак, но до вашего приезда я успею привести себя в божеский вид и прибраться на кухне.

– Хорошо. Продиктуйте адрес.

– Улица Попова, дом 120 квартира 18. Вы скоро приедете?

– При благоприятном стечении обстоятельств в виде отсутствия заторов часа через полтора.

– Хорошо, я буду ждать.

Мирослава успела позавтракать и спросить у Мориса, – ул. Попова это Безымянка?

Он уже хотел пустить шпильку типа, кто тут коренной житель я или вы? Но передумал, нашёл в телефоне улицу на карте и протянул Мирославе.

– Спасибо! Ты незаменим!

– Приятно это слышать.

Уже когда она садилась в салон своей «волги», он спросил, – вы надолго?

– Не знаю, Морис, – ответила она честно и пообещала, – я тебе позвоню.

– Свежо преданье, – пробормотал он себе под нос по-литовски.

– Что ты сказал?

– Что буду ждать.

– Ага. Пока.

– Пока.

Обстоятельства Мирославе благоприятствовали, в пробке пришлось постоять только на въезде в город минут двадцать, а затем она по шоссе домчалась до Безымянки и повернула на искомую улицу.

Улица Попова заросла старыми тополями. Мирослава представила, как они пылят во время цветения в июне.

Почти все дома на улице были кирпичные сталинками, не допустившими в свои ряды ни хрущёвок, ни более поздних советских девятиэтажек.

Места для новых застроек здесь не было, а рушить вполне приличное на вид жильё, отцы города, видимо, не решались.

Впрочем Мирославе доводилось бывать во многих домах такой застройки и там в отличие от хрущёвок были высокие потолки, большие прихожие, коридоры и что особенно удобно – ванна и туалет раздельно.

Высмотрев нужный ей номер дома, Мирослава заехала во двор и поставила машину на импровизированную стоянку.

Никто из жильцов не выскочил из подъезда и не появился на балконе, чтобы высказать своё возмущение, как это бывало ни раз.

– Всё спок, – сказала себе Мирослава, направилась к первому подъезду и набрала цифру восемнадцать.